Доминика и Бовалле

Хейер Джорджетт

— Позвольте занести ваши сундуки, сеньора, — сказала голова на прекрасном испанском. — А также впустить служанку вашей милости.

— Мария! — радостно воскликнула Доминика.

Дверь отворилась пошире, и пухленькая особа, рыдая и смеясь, кинулась к своей госпоже.

— Сеньорита, они с вами ничего не сделали? — Она принялась целовать и гладить руки Доминики.

— Где же ты была все это время? — спросила Доминика.

— Меня заперли в каюте, сеньорита! Это сделал Мигель де Вассо! Его хорошенько треснули по голове, и поделом! А как вы?

— Со мной все в порядке, — ответила Доминика. — Но я не знаю, что с нами будет. Мне кажется, все теперь перевернулось вверх дном.

Человек

с усиками вошел в каюту, обнаружив тощее туловище, облаченное в скромную коричневую бумазею.

— Не бойтесь, сеньора, — бодро изрек сей достойный субъект. — Вы на «Отважном», а мы не обижаем женщин. Слово англичанина!

— Кто вы? — спросила Доминика.

— Я, — ответил человек, выпячивая грудь, — не кто иной, как личный слуга самого сэра Николаса Бовалле, Джошуа Диммок — к вашим услугам. Эй, там! Внесите вещи!

Последние слова предназначались кому-то за дверью. На пороге появились двое юношей с ношей, которую они опустили на пол. Они замешкались, глазея на Доминику, но Джошуа замахал на них руками:

— Пошли прочь, олухи! — Он выставил их и закрыл дверь. — С вашего позволения, благородная сеньора, я наведу порядок.

Он взглянул на груду вещей, потрогал себя за нос и, подскочив к шкафу, открыл его. Гардероб мастера Данджерфилда предстал перед дамами под хихиканье Марии. Джошуа схватил ворох одежды и, подойдя к двери, выбросил его в коридор.

— Эй, вы там! Подберите-ка все это! — приказал он, и женщины услышали торопливые шаги спешивших на этот призыв.

Джошуа вернулся к шкафу, полностью очистил его, вышвырнув сапоги и туфли, и отступил, чтобы полюбоваться делом своих рук.

— Так!

Тут он заметил сундук, ринулся к нему и, откинув крышку, в нетерпении прищелкнул языком. Затем он буквально нырнул туда вниз головой.

Доминика уселась в кресло с подушками и принялась наблюдать за удивительным кружением мастера Диммока по каюте. Мария, все еще стоявшая перед ней на коленях, сжимая ее руку в своих, тихонько хихикала. В коридоре раздался громкий голос, в котором слышалось негодование:

— Кто выбросил все это сюда? Конечно, этот мошенник Диммок! Джошуа Диммок, чтоб тебя замучила черная блевота! Бросить в пыль лучшие венецианские штаны мастера Данджерфилда! А ну-ка, тощий негодяй, выходи!

Джошуа вынырнул из сундука с охапкой рубашек и чулок. Дверь резко распахнулась, и в каюту попытался ворваться слуга мастера Данджерфилда, но на пороге его встретил Диммок, который сунул ему в руки содержимое сундука и выставил за дверь.

— Убери их! Убери, дурачина! Эту каюту заняла благородная леди. По приказу командира, запомни! Угомонись, бездельник! Венецианские штаны! А мне-то что за дело? Ну, живо, подбери тут все! Вот эту манжету, и сапог, и чулки! Сейчас будут еще рубашки. Принимай!

Он повернулся, развел руками и выразительно пожал плечами.

— Не обращайте внимания, сеньора. Этот несчастный дурень — слуга мастера Данджерфилда. Сейчас мы все приведем в порядок.

— Мне бы не хотелось отбирать у мастера Данджерфилда его каюту, — сказала Доминика. — Не найдется ли для меня какой-нибудь другой?

— Благороднейшая сеньора! Не тратьте на эти мысли ни секунды! — в ужасе воскликнул Джошуа. — Вот уж действительно, мастер Данджерфилд! Конечно, он настоящий джентльмен, но у него еще молоко на губах не обсохло. Столько тряпок! Да, все молодые люди одинаковы! Клянусь, здесь не меньше двух десятков рубашек! У самого сэра Николаса и то меньше. — Он выбросил за дверь остальную часть гардероба мастера Данджерфилда и, не слушая возражений слуги последнего, захлопнул дверь.

Доминика наблюдала, как он раскладывает ее вещи.

— Полагаю, что вы человек достойный, —

заметила она с легкой иронией.

— Да, сеньора, вы не ошиблись. Я — слуга сэра Николаса. Ко мне прислушиваются, мне подчиняются. Вот что значит быть слугой великого человека, сеньора, — самодовольно ответил Джошуа.

— О, так вы считаете сэра Николаса великим человеком?

— Самым великим, — не задумываясь, ответил Джошуа. — Я служу у него уже пятнадцать лет и не знаю ему равных. А я много чего повидал, уверяю вас! Да уж, куда только нас не бросало! Правда, я признаю, что сэр Фрэнсис Дрейк кое-чего стоит, но до нас ему далеко. Возьмите хоть его происхождение — с нашим не сравнить! Рейли? Подумаешь! Хоуард? Гроша ломаного не стоит! Больше я не произнесу ни слова и предоставлю вам самим судить. Лестер? Ба! Человек, не имеющий никакого веса! Мы, и только мы, ни разу не потерпели неудачи в наших предприятиях. А почему, спросите вы? Очень просто, сеньора: мы не вешаем нос! Ее королевское величество произнесла своими собственными августейшими устами: «Черт подери, — это ее любимое ругательство, уверяю вас, — черт подери, — сказала она, — сэр Николас, вы должны сделать своим девизом: «Не вешать нос!» И неспроста, милостивая сеньора! Конечно, мы не унываем. Мы бросаем перчатку, кому пожелаем, и берем, что нам вздумается, — таков Бовалле!

Мария фыркнула и задрала свой дерзкий нос. Джошуа строго взглянул на нее:

— Уверяю вас, сеньора! Я говорю за обоих — мы не унываем!

— Он смелый человек, — сказала Доминика как бы про себя.

— Вы говорите чистую правду, сеньора. Смелый! Да это настоящий лев! Мы презираем страх. Он для людишек помельче. Я развяжу эти тюки, сеньора, с вашего позволения.

— Кто он? Какого происхождения? — спросила Доминика. — Низкого или благородного?

Джошуа с достоинством нахмурился:

— Сеньора, разве я стал бы служить у человека низкого происхождения? Никогда! Нет, мы очень благородного происхождения. К нему ничего не добавило даже посвящение в рыцари — этой чести мы удостоились, вернувшись из кругосветного путешествия с сэром Дрейком. Допускаю, мы заслужили эту честь, но обошлись бы и без нее. Сэр Николас — наследник баронского титула!

— Вот как! — заинтересовалась Доминика.

— Да, это так. Он — единственный брат лорда Бовалле. Солидный человек, сеньора. Может быть, ему недостает нашей смекалки, но он — достойный, благоразумный лорд. Он косо смотрит на все эти пляски в открытом море. — Джошуа на минуту забыл о своей роли восторженного и преданного слуги. — И не мудрено! Носимся как ошалелые, не зная ни минуты покоя, — куда это годится? Мы уже не мальчики, чтобы очертя голову бросаться в рискованные приключения. Но что поделаешь? В нас сидит безумие, и нам вечно надо выискивать опасность. — Диммок свернул развязанные веревки. — Я покидаю вас, сеньора. А, мы отдаем швартовы! — Он подскочил к иллюминатору. — Самое время — с этой громадиной все кончено. Пойду погляжу, хорошо ли устроили сеньора. С вашего позволения, сеньора!

— Где мой отец? — спросила Доминика.

— Совсем рядом, сеньора. Вы можете постучать по этой переборке, и он услышит. — Он сурово взглянул на Марию. — Госпожа позаботится о благородной даме!

— Ну и наглец! — воскликнула Мария, но дверь уже закрылась за Джошуа Диммоком.

— Странный тип, — сказала Доминика. — Впрочем, каков хозяин, таков и слуга.

Подойдя к иллюминатору, она встала на цыпочки, чтобы заглянуть в него. Вокруг бортов «Отважного» шипели волны.

— Я не вижу наш корабль. Этот человек сказал, что с ним все кончено. — Доминика отошла от иллюминатора. — Итак, мы на борту английского корабля, во власти неприятеля. Интересно, чем это кончится?