Доминика из Долины оборотней
Шрифт:
– Насколько я понял – человеческое правосудие им не грозит? – уточнил Фрэнк. – Хотя все, кто был и в главном здании, и в филиалах, уже в руках федералов. Отец мне рассказал, – пояснил он для меня. – Хватило одного звонка Гейба его другу, чтобы машина завертелась. Но главари держатся в тени...
– Доказать вину исполнителей будет легко – все данные, все улики, все свидетельства налицо. С главарями сложнее. Но это, в каком-то смысле, лучше. Пусть люди о них и не знают.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что это очень богатые и влиятельные
– Но не нашему, – подхватил Фрэнк. – Тут уж им не помогут ни ушлые адвокаты, ни подкупленные судьи, ни запуганные свидетели. Потому что наш суд скорый и справедливый. Они за всё ответят, Солнышко, я тебе обещаю. И за твои страдания – тоже.
Он нежно погладил меня по щеке костяшками пальцев, и я, едва не замурлыкав от этой вроде бы совсем простой ласки, потёрлась о его руку, как кошка.
– Ребятки, нашли бы вы местечко поуединённее, что ли, – хмыкнула Рэнди. – В Долине полно укромных уголков, знаете ли.
И, видя наши ошарашенные лица, пожала плечами.
– Что? У меня в доме цыганский табор в количестве девяти душ, не считая нас с Гейбом. Уединиться совершенно нереально. Приходится выкручиваться. К счастью, Гейб тут каждый укромный уголок знает, в отличие от моих родителей. Нужно будет вам схемку набросать. Пап, мы с тобой на эту тему уже разговаривали! – последние слова были обращены явно не к нам. – Я уже взрослая. Мы с Гейбом уважаем вас, поэтому просто исчезаем с глаз долой. Но это не значит, что мы не будем... – Она замолчала, к чему-то прислушиваясь. – Да, пап, послушай маму, она мудрые вещи говорит.
– Папы – они такие папы, – пришла моя очередь сочувственно похлопывать её по руке. – Мой так вообще взял с Фрэнка клятву не прикасаться ко мне до перерождения, представляешь?!
Мне было невероятно легко общаться с Рэнди. У меня никогда прежде не было подруги – людей я сторонилась, а в семье у меня не было ровесниц. Так что будет очень здорово найти в Рэнди подругу. Жаль только, что через несколько дней мы возвращаемся в Литл-Рок. Но есть же каникулы. Да и не вечно же будет длиться эта школа!
– Запретил прикасаться? – Рэнди недоумевающе подняла брови. – При том, что он тебя с рук не спускает?
– Да. Мы тоже обсудили это несоответствие и пришли к выводу, что запрещены только те прикосновения, которые могут нанести мне вред из-за моей теперешней хрупкости и смертности. Остальные разрешены. Это же логично, правда?
– Абсолютно логично. Так что желаю вам от души нацеловаться и наласкаться в ожидании перерождения. А если кто-то из особо ушастых, – она огляделась по сторонам, – сдаст вас родителям, то не получит моих котлет до скончания века! Да, Стивен, ровно восемьдесят лет. И прекрати подслушивать!
– Пожалуй, мы последуем твоему совету, – сдерживая улыбку, ответил Фрэнк. – Но сначала Ники хотела бы познакомиться
– Тогда пойдём, – улыбнулась мне Рэнди. – Они за эти дни перезнакомились с кучей родни, и в головёнках у них полный хаос, так что не обижайтесь, если при следующей встрече они вас не вспомнят. Но познакомиться нужно – хотя они уже запутались в своей новой родне, но каждое новое знакомство добавляет им уверенности в том, что их большая, а, главное, родная семья их любит и никогда не бросит. С этим их страхом нам ещё какое-то время придётся жить. К тому же они боятся незнакомцев – опасаются, что их снова заберут в приют. Так что лучше представить им вас, чтобы вы уже не были незнакомцами.
Мы с Рэнди встали, и Фрэнк привычно протянул ко мне руки, но я покачала головой – уж тридцать-то футов до песочницы я вполне могу пройти самостоятельно. Просто взяла его за руку. Так, на всякий случай.
Когда мы подошли, малышки перестали накладывать песок в формочки и насторожённо уставились на нас, прижимаясь к братьям Рэнди, своим половинкам. Фрэнк присел ни корточки и пристроил меня на своём колене, чтобы мы были с малышками на одном уровне. Те перевели вопросительный взгляд на Рэнди.
– Девочки, познакомьтесь, это наши родственники, – с ободряющей улыбкой начала Рэнди. – Вот это – ваша племянница Ники, а вот это – её жених, мой дядя Фрэнк. – Потом обратилась к нам. – С косичками – это Кристи, рядом с нею Герб, с хвостиками – Кэтти, а это Гил.
Имена своих братьев она явно добавила для меня, уж Фрэнк-то их точно знал. Малышки улыбнулись, их насторожённость исчезла. Теперь они смотрели на нас с обычным детским любопытством.
– Ты похож на Гила, – сказала Кэтти. – Ты его дядя тоже?
– Тоже, – кивнул Фрэнк.
– У тебя болит нога? – поинтересовалась Кристи у меня. – Ты ходишь так же смешно, как и Томас.
Вот ведь какие наблюдательные. А мне-то казалось, что я хожу уже вполне ровно. Я открыла рот, чтобы ответить, но меня опередили.
– Да, Ники тоже поранилась, как и я. Не повезло нам.
Оказывается, Томас тоже подошёл к песочнице, вместе с собаками. Лаки тут же протиснулся мимо нас и лизнул обеих девочек в щёчки, заставив их поёжиться и захихикать, а Стейси положила мне морду на здоровую ногу. Я тут же стала чесать её за ухом, и она прижмурилась и часто задышала, явно получая удовольствие.
– Тебе очень больно? – серьёзно спросила у меня Кэтти.
– Уже нет, – успокоила я её. – Мне дают волшебное лекарство, и я уже почти здорова.
– Как в сказке? – уточнила Кристи.
– Да. Как в сказке.
– Мама говорила, что у нас вся семья волшебная, – оглянувшись на Рэнди, сказала Кэтти. – Как в сказке. Значит, и лекарство тоже?
– У нас много всего волшебного, – кивнула я. Моё сердце сжалось от того, как легко малышка назвала Рэнди мамой. Как чудесно, что и близняшки, и Стейси обрели семью, и уже больше не будут одинокими.