Доминион. Воссоединение

— А это тебе лично от меня, мразь! — Я ударил лежащего подполковника ботинком в лицо.

Всесильный инструктор, гонявший меня без устали и жалости, теперь сам умирал от руки своего лучшего ученика и самого большого разочарования.

Не зная наверняка, как долго еще будет работать артефакт аббата, я добежал до корчащихся охранников и подобрал с земли их автоматы и два пояса с боеприпасами. Схватил ментальный цилиндр и, держа его перед собой, словно факел, помчался к трапу космолета.

Я не всегда был беглецом, за которым охотятся все, кому не лень. Я был обычным легионером, несущим свет, прогресс и цивилизацию в самые отдаленные уголки Вселенной. По крайней мере, я так

считал, пока в один прекрасный момент не выяснил истину и не решил выйти из игры. Я долго искал себе оправдание и не находил. Истина в моем случае оказалась проста: меня превратили в слепое Оружие, в идеального убийцу, которого готовили только для одного — убивать по приказу. Два года нечеловеческих тренировок и испытаний в школе спецназа в отдаленной части космоса, на богом забытой планете Эпилон в системе Эриана не прошли для меня даром. Когда-то я, может, и был как остальные, но лишь до тех пор, пока не угодил на эту планету, с которой теперь всеми силами пытался сбежать. Буду ли я сражаться дальше или, опустив руки, милостиво позволю себя убить, не имело особого значения для моих преследователей, которые ни перед чем теперь не остановятся, чтобы я замолчал навек. Я бежал отсюда не потому, что боялся испытаний, лишений или трудностей, мне просто все осточертело до такой степени, что и словами не передать. Каким же я был идиотом, что позволил втянуть себя в эту историю два года назад. С другой стороны, какая теперь разница, что могло бы быть, а чего нет? Я уже был тут и очень злился на всех, а в особенности на себя…

Взбежав по трапу на корабль, я первым делом выкинул наружу цилиндр и наглухо задраил шлюз. Перепрыгивая через тела мертвых членов экипажа, я направлялся в кабину управления. Рейдер был небольшим кораблем, это было как его недостатком, так и преимуществом.

Кабину я нашел сразу. Внутри никого не было, в пепельнице еще дымилась сигара, да чашка кофе остывала у кресла. Упав в него, я быстро закрепил на теле паутину стабилизационных ремней. Надел пилотский шлем с толстым кабелем, тянущимся внутрь пульта. Шлем был псионическим модулем, который связывал пилота с кораблем и позволял усилием мысли управлять его узлами. Я немного растерялся, когда в мозгу вспыхнуло четкое изображение корабля и всех его рабочих схем. Времени было в обрез, и я не придумал ничего умнее, как заблокировать дверь кабины и активировать оружие. Я забыл про осторожность и желал сполна насладиться местью.

Я доверил своей Империи все, чем владел, отдал себя самого без остатка и теперь намеревался все вернуть, чего бы мне это ни стоило. Я покараю любого, кто попытается меня остановить. Время терпимости и всепрощения закончилось, образовавшийся на их месте вакуум нужно было чем-нибудь заполнить, и я выбрал месть — единственное, что у меня осталось против людей, попытавшихся похитить мою душу. Уж я позабочусь о том, чтобы меня услышали даже глухие ко всему представители наместника Бога на земле — Императора.

Бог! Смешно… От него ждут всепрощения, а я спрашиваю: «Зачем? Для чего?» Если мы сами целенаправленно катимся в пропасть, значит, нам это нравится. Нет, так, в моем понимании, дела не делаются. Зло будет наказано! Люди очнутся перед лицом всеобщего ужаса, он сплотит их. А я дам им цель и укажу путь.

Главная башня управления, раскалившись от попадания алых лучей с верхней огневой площадки рейдера, со скрежетом сложилась втрое. Четыре нейтронные платформы с орудийными башнями главного калибра — по две с каждого борта — открыли шквальный огонь по космолетам, шахтам с ракетами, бункерам управления противокосмической обороной и стоящим неподалеку истребителям «Сейбр». Плазменные излучатели вскрывали корпуса космолетов, словно консервные банки, едва не задевая боезапас и реакторы, способные вызвать взрыв. Основными моими целями стали кормовые надстройки и носовые рубки управления, без которых корабли становились грудой хлама. Лучи легко прожигали металл, не защищенный силовыми полями, — космодром должен был гарантировать им безопасность от внешнего противника,

но никак не от внутреннего, стреляющего почти в упор. Я хорошо знал, что мне не дадут спокойно взлететь, если здесь останется хоть одна действующая пусковая установка или уцелевшее корыто перехватчика. Поэтому старался первым делом уничтожить разрозненные фрагменты оборонительного комплекса «Омега», рассчитанного на отражение массовых ударов из космоса. Облако едкого дыма накрыло территорию базы. После каждого залпа в небо взлетали все новые языки огня, пожирающего покрытие ангаров и складов. Ярость, выпущенная мною на волю, оставила неизгладимый след на космодроме Кассандры. Каждый залп приносил разрушения и пепел. При таком прикрытии ни одна орбитальная станция не поймет что происходит, когда я начну предстартовую подготовку. Во всяком случае, я на это надеялся. Время покажет.

«Получите мое громовое хлопанье дверьми», — подумал я, ведя одновременный огонь уже из двенадцати башенных скорострелок.

Я не видел ни горящих заживо людей, ни плавящейся техники, лишь планки электронных прицелов — сознание расслоилось на двенадцать частей, каждая из которых превратилась в ствол пушки.

Сейчас моими руками управляла судьба, а посредством «музыки войны» разговаривала сама Вселенная, не знающая жалости к слабакам, сгибающим спину под действием обстоятельств. Я не собирался становиться затухающей звездой, поэтому и выжигал это змеиное гнездо, создающих таких чудовищ, как я.

Когда корабль поднялся над пепелищем Кассандры, на взлетном поле не осталось ни одной живой души, способной помешать старту. Зенитные пушки и уцелевшие системы обороны вышли из строя, стоило уничтожить последний из рабочих компонентов комплекса ПРО «Омега».

— Внимание! Стартовый маневр выполнен по слишком крутой дуге и привел к перегреву обшивки. Рекомендую изменить курс на стандартный. Снять излишки мощности с ускорителей, температура реактора уменьшится на сорок тысяч градусов, — мысленно советовал мне псевдоразум корабля. — Внимание! Обшивка выгорела на десять процентов. Необходимо сбросить скорость и скорректировать курс! Жду приказа.

Я на это не пошел, решил пожертвовать еще десятью процентами, лишь бы оказаться вне досягаемости ракет средней дальности. Я поднимал корабль все выше и выше. Небо стало темно-фиолетовым, и на нем появились звезды. Корабль, управляемый моей неумелой рукой, старался выйти на высокую орбиту.

— Внимание! Обнаружено сканирование глубинными сканерами «ЭмАйСи». Пункт — ракетная шахта номер двенадцать, Северный полюс, — сообщил искусственный интеллект. — Рекомендую принять меры по перехвату ракет и уничтожению шахты. Тридцать секунд до контакта.

— Контрмеры разрешаю, — процедил я, страдая от перегрузки. — Силовыми полями усилить корму и двигательные установки. Увеличить скорость до максимума и начать совершать стандартный боевой маневр уклонения.

Управление и команды я знал лишь в теории еще по занятиям в техническом отделе. Там корифеи космического пилотирования пытались вбить нам в голову его основы. Мы проходили и небольшую практику на тренажерах, но преуспели только в теории. Если бы рейдер не был оснащен одним из лучших на флоте искусственным интеллектом, я бы, наверное, не смог управлять в одиночку небольшим — триста метров в длину, сто в высоту, если считать боевые башни с выдвижными турелями, — но все-таки космическим кораблем дальнего прыжка. Его сложность стала очевидна, стоило погрузиться в схемы управления и рассмотреть узлы двигателей.

Ближайшие врата находились возле Эпилона, на околопланетной орбите, но их охраняли орбитальные крепости. Туда лучше было не соваться.

Я решил для начала убраться из этой звездной системы и дал команду псевдоразуму. Затем спросил:

— Железяка, что у тебя за двигатели?

— Электромагнитные кольцевые массприводы третьего поколения, — доложил корабельный мозг.

— Ближайшая звездная система?

— Веду активный поиск… Поиск завершен. Система Аврила.

— И сколько до нее?