Домой, во Тьму
Шрифт:
Прижатый спиной к земле, он не мог пустить в ход свои костяные клинки, но тем не менее, погребенный под массой тел, он все же пытался сопротивляться, и удары вязли, не принося освобождения. Каждый удар получался слабее предыдущего – силы уходили из тела Николаса.
Жарко дыша ему в лицо, какая-то из тварей терзала клыками плечо, подбираясь к горлу. Из висков хлестнули кровавые фонтаны – волк сомкнул мощные челюсти на его голове, силясь раздавить черепную коробку. Руки и ноги не подчинялись; ледяной иглой Николаса наискось пронзил очередной приступ боли: звериные зубы
Тогда-то Николас и закричал. Словно откликаясь, откуда-то издалека родился свист и, приближаясь, окреп. Шумный плеск разорвал кокон боли и вернул зрение.
Увидев небо над собой, он почувствовал, что может двигаться. Перевернулся на живот, локтями расталкивая тяжесть над собой. Потом встал на колени.
Он смотрел вокруг и не верил своим глазам. Впечатление было такое, будто взорвалась мощная пороховая бомба. Разорванные в куски, дымящиеся серным дымом, волчьи тела покрывали пространство диаметром метров в пять. Единственная уцелевшая тварь, поскуливая, ползла вниз по склону. Голова, морда, плечи и передние лапы у нее были невредимы, а ниже груди тела не было… какие-то кровавые лоскуты…
Николас увидел свой меч, косо торчащий из бесформенной туши. Он потянулся за ним и упал лицом в землю. С трудом приподнялся на левой руке. Правая не слушалась, висела тяжелым камнем. Сознание уплывало от Николаса. Он дотащил себя до меча, схватился за лезвие, повалил меч и упал на него сверху. И больше не двигался.
Проповедник все-таки ослушался приказа. Он обернулся – и успел увидеть последние секунды жизни Николаса. Матей швырнул в звериную кучу бурдюк со святой водой, сразу весь запас – и на том месте, где упал бурдюк, в небо взвились фонтаны нечистой крови. Стая была уничтожена, но Николаса это не спасло. Топорик сам видел, как изгрызенный колдун еще шевелился, хотя на его теле не оставалось ни единого неповрежденного места – кое-где в кровавых проемах его плоти виднелись белые кости.
– Господи, помилуй… – прошептал Матей. – С ним кончено… И нам конец, мальчик.
– Хватит болтать! – рявкнул Баска.
Священник оглянулся и вдруг взвизгнул. Янас обернулся следом за ним.
По косогору поднимались существа, почти вдвое превосходящие по размерам самого высокого человека. Они были похожи на громадных обезьян, но с безволосой зеленой лоснящейся кожей, покрытой крупными бородавками. Существа продвигались вперед на коротких задних лапах, помогая себе, отталкиваясь от земли длинными передними – резкими скачками, утробно клокоча раздутыми горлами, словно лягушки.
Но не только это поразило Янаса.
Баска стоял на своих переломанных ногах – стоял прямо и твердо. Теперь в нем ничто не напоминало того перепуганного и хнычущего беглеца, каким он был полчаса тому назад. Тетива его арбалета щелкала раз за разом, но стрелы, врезаясь в бородавчатую кожу, ломались и опадали бессильными щепками. И существа не останавливались.
– Это тролли! – задыхаясь, как от быстрого бега, вымолвил отец Матей. – Если верить преданиям… их может убить только яркий солнечный свет. При свете они превращаются
Баска коротко глянул на проповедника и внезапно рассмеялся, как будто окрыленный удачной мыслью…
– Спасибо! – крикнул он. – Твои знания действительно полезны, святой отец!
Слепой отшельник молился уже заметно охрипшим, но нисколько не дрожащим голосом. Кажется, он не пошевелился с того момента, как бой начался.
– Соль! – крикнул Баска. – Скорее!
Топорик схватил с земли мешочек соли, запустил туда ладонь и швырнул пригоршню вниз с косогора, метя в глаза ближайшему троллю. Зеленокожий взвизгнул, облапил морду и закружился на месте.
– Еще! – кричал Баска. – Еще! Проповедник, есть святая вода?
– Н-никак нет… закончилась…
Янас бросал и бросал соль. Тролли попятились. Мальчик, подожженный мстительной злобой, так увлекся, что не заметил, как вышагнул из мелового круга. Отец Матей втащил его обратно за шиворот.
А Баска… Когда тролли замешкались, он и не думал продолжать стрельбу. Он занимался каким-то странным делом. Он размотал повязки на своих ногах и доставал оттуда комочки диковинной белой смолы, мягкой, как глина – и уверенно и быстро лепил их на оконечья стрел. Иногда ему попадались красные комочки, их он откладывал в сторону.
– Кончилась! – возвестил Топорик, опустошив мешочек.
Баска уже вложил стрелу со смоляным комочком на конце в арбалет. И выстрелил. Поднял другую стрелу.
– Будешь подавать мне! – громко скомандовал он Янасу.
Теперь стрелы, попадая в троллей, взрывались снопом ярчайших белых искр. На месте попадания зеленая бородавчатая кожа серела и покрывалась трещинами – будто каменела. Да нет, она на самом деле каменела!
Выстрел – взрыв искр – плечо одного из троллей, окаменев, рассыпалось твердыми осколками. Передняя лапа, упав на землю, стала камнем лишь сверху, ниже локтя она все еще была живой и даже извивалась какое-то время…
Выстрел – еще один тролль рухнул ничком с громадной крошащейся дырой в грудной клетке.
Арбалетные стрелы, усиленные необыкновенной смолой, разили тварь за тварью. Последнему троллю, который не успел удрать за деревья, Баска разнес в мелкие камешки лупоглазую башку.
– Еще! – крикнул он, озираясь.
Кажется, вокруг мелового круга никого больше не осталось. Тьма отступила.
Мальчик подал очередную стрелу с белой смолой, но Баска оттолкнул его руку. Наклонился сам, взял стрелу, где на конце была смола красная. Зарядил ее в арбалет и выстрелил вверх.
В небе полыхнуло снопом багровых искр. Баска помедлил немного и пустил в небо вторую стрелу. Еще один всполох. Кружась, искры полетели вниз, но, не достигнув земли, погасли.
Далеко над деревьями сверкнуло такой же багровой мгновенной вспышкой.
– Хвала небесам… – выдохнул Баска.
Лес смолкал. Кто-то еще копошился между деревьев, но соваться в пределы освещенного факелами пространства не осмеливался.
– Твои ноги… – изумленно вымолвил отец Матей. – Господь явил чудо! Он исцелил тебя, дав тебе силу, – нам во спасение!