Дон Хуан
Шрифт:
Но он слушать не пожелал и принялся брыкаться, пытаясь откинуться назад и врезаться вместе со мной о стену караулки. Вреда мне это нанести не могло, но шум вполне мог разбудить пьянчужек внутри. Нужно ли мне это было? Разве что для того, чтобы повеселиться. Но мне уже хотелось покинуть больницу навсегда, а лишние четыре трупа ничего не добавляли к эстетическому богатству этого места.
— Послушай меня внимательно, каброн, иначе ми берга будет последним, что ты увидишь в своей жизни, — прошипел я ему на ухо. — Я бы
Капрал затих. На лысине, точно такой, какой она представлялась мне раньше, мелкие капельки пота собирались в крупные кругляши, похожие на монеты.
— Итак, мое предложение, — я улыбался, жаль, он не видел. Улыбка — моя сильная сторона. — Твоя жизнь — за жизнь трех перепившихся оболтусов.
— Что?
— Разреши, я поясню, капрал. Я пациент Блока Е вашего заведения — новый, улучшенный вариант. Я делил камеру — пардон, палату — с Кривым Хосе. Ныне покойным.
Он напрягся, почти незаметно.
— Санитарам, увы, тоже не повезло. Они оказались не готовы к борьбе с человеком моего интеллекта. Дискуссия была проиграна. А вот докторам посчастливилось больше — прекрасная донна Изабелла и седенький доктор сейчас спят глубоким, но преходящим сном. Через часок придут в себя, а я, хочется верить, буду в это время уже далеко.
Он чуточку расслабился. Занятно.
— С охраной во дворе и на вышках… ну, получилось по-разному. Но вы ничего не слышали, значит, не так уж и плохо. И это приводит нас обратно к моему предложению. В этой грязной халупе спят, по моим подсчетам, три пьяных молодых солдата. И ты, унтер-офицер, пил вместе с ними. Снизил боеготовность вверенного подразделения. Чертовски непрофессионально, капрал.
Он промолчал. Черный венчик волос вокруг лысины весь намок от пота.
— Но есть и хорошие новости, — успокоил его я. — Есть возможность загладить эту досадную ошибку, искупить этот вопиющий непрофессионализм. Я просто ткну ножом тебе в шею, и ты мирно уснешь прямо здесь, в тени, на этих каменных ступеньках. Честно сказать, собирался просто пройти мимо, но тебе приспичило выйти отлить. Не могу же я оставить в живых того, кто может поднять тревогу? Разумеется, не могу.
— А если я скажу нет? — сипло поинтересовался капрал Васкес.
Я пожал плечами.
— Тогда будет так, как должно быть, я прирежу сначала тебя, а потом войду в караулку и устрою там кровавую баню. Твои пьяные солдаты не окажут сопротивления, и все будет просто, как прогулка в парке. Но доводить до этого необязательно. Эти молокососы не видели меня, и умрут они или нет, зависит исключительно от твоей жирной задницы
Ему было страшно, очень страшно, я это чувствовал. В минуту смертельной опасности тело выделяет какие-то особые феромоны, резкие и сильные, как скипидар. Но глаза могли бы сказать куда больше. На секунду мне стало жаль, что я не вижу его глаз.
— Да.
— Да — что, капрал?
— Не трогай ребятишек. Я… согласен на сделку.
— Разумное решение, сеньор Васкес. Тогда можешь подготовиться к неизбежному, прочитать молитву, или еще что-нибудь… Да, револьвер я твой тоже заберу, очень привлекательная вещь, не подскажешь модель?
— Драгунский кольт «витнивиль-хартфорд», — просипел капрал почти спокойно. — Также известен как «переходный Уокер». Редкая штука, всего выпустили чуть больше двух сотен. Мне достался по случаю, вместе с кобурой. — Он коснулся кнопки на кобуре. — Сделана под заказ, как мне кажется, да еще с секретом…
Капрал с силой ударил по кобуре сбоку. Револьвер подпрыгнул и оказался у него в руках.
Вот только взвести курок он уже не успевал. Капрал это понял и двинул кулаком с зажатой в нем рукояткой себе за спину — мне в лицо. Его рука двигалась легко и уверенно.
Это очень больно. Револьвер сам по себе дьявольски тяжелый, а капрал явно умел бить — что и неудивительно для армейского унтера. Деревянная щека рассекла мне бровь.
Из глаз посыпались искры — настоящие, как из-под наковальни после хорошего удара молота. Я не ослабил захвата, но рука с ножом на секунду утратила порыв и силу. Капрал поджал ноги и буквально повис у меня на локте, я потерял равновесие, и мы оба повалились на землю.
Капрал хрипел, возился в пыли и лупил ногой в сапоге по земле. Это верная тактика — привлечь внимание и позвать на помощь, вот только кричать у него не получалось, а поблизости не было ни кружек, ни мисок, ничего металлического, что могло бы загреметь и пробудить его солдатиков. Но и я все никак не мог перехватить свой нож поудобнее — не освоился я еще с ним.
— Ходете… ту ихо-де пута… — затылок у капрала стал какого-то совсем багрового цвета, изо рта текла слюна, пачкая мне руку. Скользко, черт, как бы не вырвался. Рукой с револьвером он продолжал вслепую тыкать назад, но так удачно, как в первый раз, уже не получается. Ему бы перехватить оружие, да взвести курок, да пальнуть куда-нибудь, хоть бы и вверх — и мое положение сразу бы ухудшилось. На это хватило бы секунды, не больше. Вот только мне, чтобы добраться до его напряженной проволоки вен на шее, нужна было половина секунды, и он это знал.