Дон Хуан
Шрифт:
Был у меня знакомый по имени Дом — Доминик, то есть — и вот как ни спросишь у него о чем-нибудь, скажем: «Эй, Дом, как там у тебя с той блондиночкой из шестого отряда?», а он такой: «Поди прочь, кяфир! Этот номер не пройдет!» То же самое мне хочется сказать и этой сладкой парочке. Не то чтобы мне так уж нужны были деньги. Но важен принцип.
— Эй, босс, — оборачивается ко мне Бат. Они идут пешком, а я еду на передке, так что имею законную возможность обозревать верхушку грязного цилиндра Батхорна и намечающуюся лысину Липкого Грега. — Вам, возможно, следует зайти к
— Что мне следует делать, я решу сам, Батхорн. И откуда тебе пришла в голову эта дикая мысль насчет шерифа?
— Прошу прощения, сэр, — вступает в беседу Грег Хендс, — только шериф назначил награду за банду Бешеного Брайсона, и немалую. Я так думаю, что лишние деньги, да еще и честно заработанные, вам не будут лишними. Сэр Лейтенант.
С одной стороны, у меня в последнее время как-то не очень хорошо складываются отношения с шерифами. С другой — деньги и в самом деле не бывают лишними, да и окружающие, пожалуй, не поймут эдакого равнодушия. Тот же самый Липкий Грег в первую очередь.
— В какой стороне этот ваш шериф?
— С вашего позволения, сэр, ровнехонько прямо по этой вот улице, а затем первое строение налево, приземистое такое, мрачное, ну чисто тюрьма, только без решеток на окнах. Там-то вы его и найдете, сэр. Осмелюсь также сказать, что разумно будет сделать это прямо сейчас, пока вокруг куча свидетелей, а трупы ирландцев лежат за городом целехоньки. Потом доказать шерифу вашу причастность будет трудновато.
— Неужели?
— Именно так. Он из тех, кто, как говорится, удачно залил золотом пустоту в звезде Давида.
— Нечист на руку?
— И весьма.
— Что ж, такой человек мне подходит. Нужно поговорить!
Управление шерифа оказывается точно там, где и указал ящероподобный, и состоит ровно из пяти помещений: прихожей-тамбура, кабинета шерифа, кабинета его помощника, кутузки и соединявшего все это разнообразие в единую конструкцию коридора. В коридоре я немного топчусь и смущаюсь — нигде не видно ни души — но потом решаю, что негоже бравому истребителю ирландцев пасовать перед пустотой и, кашлянув для приличия, ломлюсь к шерифу.
Точнее, пытаюсь вломиться. Этот парень сидит за своим столом и мрачно целится в меня из здоровенного револьвера, так что коротко заглянув в комнату, я счел за лучшее испариться за косяком. Но выстрелов не последовало.
— Я пришел к шерифу Джо Гарнега поговорить насчет убитой банды Брайсона о«Куилинна. И насчет вознаграждения тоже, — отбарабаниваю я, стоя спиной к стене снаружи комнатушки. Настроение у меня было так себе: а ну как шериф окажется припадочным? Стреляться с ним у меня нет ни малейшего желания — хватит пока что луж крови в закрытых помещениях, она ужасно воняет.
За стеной озадаченная пауза.
— Кто
— Ваш ангел-хранитель, судя по всему, — предполагаю я. — Звать меня Самуил Химмельфарб… то есть что это я? Лейтенант… просто Лейтенант, чего уж там. Легендарная точность в устранении разнообразной мрази, кто угодно может подтвердить. О, ошибочка вышла — подтвердить не может никто, потому что они лежат с вышибленными мозгами как раз за городом, и шакал, и скорпион… что-то я увлекся. Словом, плохие ирландские и прочие парни вас больше не побеспокоят, потому что о них побеспокоился я. Торговцы подтвердят, они все… ну, по меньшей мере слышали. А я слышал, что за убийство банды полагается награда. Меня злостно дезинформировали, или под этими слухами все же имеется зернышко правды?
Не знаю, откуда из меня все это льется. Наверное, дни сурового общения с Батхорном дают о себе знать. А может, вся эта угрюмость начинает из меня куда-то выветриваться, и уже не так давит на сердце невидимая могильная плита с годами чьей-то жизни и чьей-то смерти
Алиса ее звали Алиса
да и недавние встречи с разными не вполне обычными собеседниками тоже, похоже, настраивают на какое-то мрачное веселье. Возможен, конечно, и третий вариант — бородатый и безмолвный смотритель маяка в моей голове уже напился крови, и больше ему пока не нужно, но мы ее, эту версию, не будем сейчас рассматривать.
— Входи.
Я вхожу. Шериф — крупный парень, шесть футов два дюйма самое меньшее. Не толстый, но тучный, голова кажется маленькой из-за объемистого пуза. Высокий лоб, отступающие с него в беспорядке черные, мокрые от жары курчавые волосы, маленькие темные глаза на грушеобразном лице. Не очень приятно его видеть, одним словом.
— Ты мне не нравишься, вот что, — выносит вердикт шериф Гарнега после беглого осмотра. — Ты не тот парень, которому будут рады в моем городе.
Я некоторое время кротко раздумываю над вежливым ответом, успокоившим бы шерифа, пока в голову мне не приходит универсальное решение. Оно изящно, просто, гениально — словом, довольно странно, что я не подумал о нем раньше.
— Пузо.
— Чего? — шериф надувается, словно воздушный шар. Видимо, решил, что я пошутить вздумал.
— Я говорю, что сейчас влеплю тебе пулю прямо в пузо, — вежливо поясняю я. Он щурит и без того невеликие глаза.
— Пошутить вздумал, пройдоха?
— Какие уж тут шутки, толстый парень. Час назад я убил шестерых. Ну, ладно, пятерых, один-то потом воскрес, так что это не считается. В моем револьвере, как говорится, еще горяч боек, а в сердце — стылая стужа. Я могу перерезать тебе горло ножом, или повесить на твоих же подтяжках, или выдавить глаза… или прострелить брюхо. Раны в живот болезненны, особенно если ты предварительно плотно перекусил — а ты, вижу, не отказываешь себе в этом. Мы одни в этой комнате, и я не опасаюсь удара в спину.