Дон Карлос. Том 1

Борн Георг Фюльборн

Честолюбие рисовало ему картины победы. Он не сомневался в ней, тем более что число его войск росло с каждым днем. Он не сомневался в исполнении своих ужасных, кровавых намерений, тем более что бессовестные льстецы, окружавшие его и рассчитывавшие впоследствии получить щедрую награду и теплые места, поддерживали в нем уверенность в победе и в законности его прав.

Наряду с честолюбивыми планами в душе дона Карлоса горело тайное желание, проснувшееся в нем в тот вечер, когда он снова увидел Амаранту. До того времени, пока она не появилась перед ним, он не вспоминал о ней, захваченный своими

планами, но с того вечера родилось в нем неодолимое желание видеть ее опять своей. Ее красота, ее обольстительный стан зажгли в нем могучую страсть; Амаранта, прекрасная в своем гневе, заставила его чувства пылать гораздо сильнее, чем в то время, когда она любила его. В нем проснулась мучительная любовь, неодолимое влечение к Амаранте; ни того, ни другого не было в нем прежде.

Было ли это наказание свыше за его измену?

Теперь он любил с неукротимой страстью ту, которую так подло оттолкнул от себя! Он постоянно видел ее перед собой: когда оставался один, когда ложился в постель, образ ее не покидал его и во сне, и тогда он простирал к ней свои руки с мучительной страстью; образ Амаранты всюду преследовал его. Он проклинал себя за то, что не может теперь обладать ею…

Неподвижно стоял он, задумавшись, в своей палатке, неотрывно глядя в одну точку, и снова Амаранта как живая предстала перед ним во всей обольстительной, дивной ее красоте, с ее навсегда исчезнувшей любовью…

Занавес над входом в палатку заколебался… Вошел адъютант и остановился у входа, приняв почтительную позу.

— Что там такое? — отрывисто спросил дон Карлос.

— Бывший капрал Тристани, произведенный в капитаны по приказанию вашего величества, просит аудиенции, — доложил адъютант.

— Он хочет поблагодарить меня за повышение в чине, — отвечал дон Карлос, — он заслужил его внезапным нападением на гарнизон в Риво, и я принимаю его благодарность! Передайте это ему.

— Ваше величество, позвольте доложить, что капитан Изидор Тристани утверждает, будто у него важное донесение.

— Снова задумал что-нибудь?

— Он говорит, что свое сообщение хотел бы лично доложить вашему величеству!

Дон Карлос был недоволен причиняемым ему беспокойством, он немного помедлил и, быстро обернувшись к адъютанту, с недовольной миной сказал:

— Пусть войдет, но только скорей!

Офицер вышел из палатки, и вскоре худощавая, гибкая фигура Изидора появилась на пороге.

— С позволения вашего величества… — сказал он, поклонившись, и закрыл за собой занавес у входа.

Его косой взгляд выжидательно остановился на доне Карлосе, который внимательно рассматривал непрошеного гостя.

— Вы капитан Тристани? — спросил он.

— По милости вашего величества, — отвечал Изидор. — Я надеюсь, что ваше величество не изволили забыть меня! Тристани и Изидор — одно и то же лицо.

— Что привело вас сюда? — помедлив, быстро спросил Карлос, напоминание об Изидоре не очень-то понравилось ему.

— Тристани, командир отряда карлистов, хочет принести вам благодарность за все ваши милости…

— Я уже знаю, — прервал Карлос, отворачиваясь, — есть другой способ вместо пустых слов! Я принимаю вашу благодарность!

— Я бы не хотел навлечь на себя недовольство вашего величества, — быстро проговорил Изидор, —

но я все-таки считаю своей обязанностью сообщить вам об одном случае, который имеет большое значение как для вашего величества, так и для меня!

— Говорите скорей!

— Внезапное нападение на Риво, которое было придумано мной…

— Все это я уже знаю! Смертный приговор дону Мануэлю Павиа уже подписан!

— В таком случае, вашему величеству известно, что в ту же ночь городская казна в Риво была похищена, — продолжал Изидор, несмотря на нетерпение дона Карлоса. — В городской казне было около семи тысяч дур о! Похищенное было вывезено, но между тем никто из нас не получил ничего!

— О казне ничего не известно и в штаб-квартире, — сказал дон Карлос, становясь более внимательным. — Что вы знаете об этом происшествии?

— Да будет известно вашему величеству, что внезапное нападение было придумано мною одним, но не один я участвовал в нем!

— Кто же еще, кроме вас?

— Генерал Доррегарай.

— Что это значит? Вы, кажется, обвиняете генерала?

— Сохрани Бог, ваше величество! Я хочу только сказать, что как я и мои солдаты не принимали участия в грабеже кассы, так и солдаты генерала Доррегарая ничего не знали о деньгах. Только два ривосских жителя, спрятавшихся в ту ночь в винном погребе недалеко от здания банка, говорят, что видели, как в дом вошел кто-то из высших военных чинов и с ним еще восемь человек.

— Этот офицер был из моих? '

— Жители говорят, что так, и по описанию… я не смею всего говорить вашему величеству…

— Но я хочу знать, и приказываю вам ничего не утаивать!

— Боязнь заслужить немилость вашего величества… Опасность…

— Ничего не бойтесь, я не буду взыскивать с вас за это.

— По описанию, — сказал, понижая голос, Изидор, — это был генерал… но я не говорю ничего!

В подобострастной фигуре Изидора было что-то неприятное, отталкивающее. Так подумал и дон Карлос, взглянув на него.

— Счастье ваше, что я дал слово не накладывать взыскания, — сказал он мрачно.

— Я считал своей обязанностью сообщить вашему величеству все, несмотря на опасность. Я не верю никому и считаю, что всегда лучше все знать и за всем наблюдать. У меня есть еще донесение…

— Если это опять какое-нибудь обвинение, так поберегите его для себя, — сказал дон Карлос.

— Это касается частных дел вашего величества, и я прошу милостиво простить меня, если мое сообщение окажется некстати. За эти дела ваше величество одно время платили мне, и потому я считаю до сих пор своим долгом служить вам. Ваше величество, может быть, помните девушку…

Дон Карлос насторожился. Изидор, наблюдавший за ним, заметил эту перемену в его лице.

— …Амаранту Галло, — продолжал он, — ее увели в монастырь, но она каким-то чудом скрылась оттуда.

— Как вы это узнали, капитан?

— Ваше величество, я случайно видел ее сегодня утром.

— Видели? Где же? — поспешно спросил дон Карлос.

— Я шел через Ирану — это небольшое местечко милях в двух отсюда.

— Амаранта в Иране?

— Могу заверить ваше величество, что я не ошибся, у меня хороший глаз! Это точно была Амаранта, она стояла на коленях перед изображением пресвятой Мадонны.