Дон Карлос. Том 1
Шрифт:
— Так ты знала, как его звали и кто он такой?
— Нет, — потупясь отвечала Амаранта, — он говорил мне только, что его зовут Жуаном… С тех пор он больше не показывался. Сосед наш, Изидор, бывший капрал, стал носить мне его письма. Потом я еще раз его видела, но он был уже совсем другой, такой беспокойный, и говорил, что только проездом здесь… В последний раз я видела его несколько дней тому назад, когда вы впервые пришли к нам. Тогда я встретила его за городскими воротами, но я не могу повторить вам того, что он сказал, не могу без содрогания
— Я все еще не верю, что он хотел обмануть и покинуть тебя. Но если этот несчастный действительно решил это сделать, то он не заслуживает твоей горячей, преданной любви. Расскажи же мне все, Амаранта!
— Он оттолкнул меня, закричав: «Что хочет эта женщина? Прочь!», — с трудом вымолвила несчастная.
— И ты уверена, что это был тот самый человек? Он узнал тебя?
— Да! Это был он, и он узнал меня, — подтвердила Амаранта.
Инес с минуту молчала.
— Мы должны отыскать его, — сказала она наконец. — Ты покажешь его мне, и пусть тогда он повторит свои слова. Если же он обманул тебя, он достоин презрения, и ты забудешь его! Покажешь мне его, Амаранта?
— Я вижу, что вы моя спасительница! — воскликнула Амаранта, покрывая руки Инес горячими поцелуями. — Я сделаю все, что вы хотите!
Молодая графиня прижала несчастную к своему сердцу и поцеловала ее в дрожащие губы.
— Зови меня своей сестрой, и я буду твоей опорой. Небо благословит нас! У меня еще есть надежда! Мы найдем его, и тогда все объяснится, только полюби меня, Амаранта!
— Ты ангел, посланный мне Богом! — воскликнула Амаранта и, зарыдав, упала на грудь Инес, которая, как сестра, утешала и целовала ее. Они вместе покинули пустынный берег.
VII. Монастырские развалины
Шум на улицах Мадрида затих. Ночь опустилась на высокие купола Сан-Изидора и Сан-Франциска, на улицы и площади города.
Глубокая тишина царила кругом. Одни ночные сторожа стояли у высоких стен или гулкими шагами своими нарушали ночное спокойствие.
Иногда проходил одинокий рабочий, пробираясь домой, а время от времени тишину нарушал грохот запоздавшего экипажа.
Ставни домов были закрыты, и дворцы, казалось, тоже спали. Луна ярко освещала город, наводя темные тени на улицы и площади; тут и там на пустых бульварах и в садах еще сидели на скамейках где нищий, где пьяный, где бездомный скиталец.
Два всадника в темных плащах звонким галопом промчались по улицам по направлению к городским воротам. Они свернули на дорогу, ведущую из Мадрида на Ла-Манчу.
Недалеко от ворот начиналась огромная пустынная равнина, со всех сторон окружающая испанскую столицу. Всадникам открылось обширное голое пространство, покрытое песком и острыми камешками. Они поехали тише, потому что дорога здесь шла в гору.
Миновав небольшую капеллу, куда мадридцы часто ходят на поклонение, всадники повстречались с погонщиками, шумно гнавшими мулов в горы севернее Мадрида.
Всадники оставили в стороне большую
— Вы все обговорили с принцем, граф? — спросил один из них.
— Да, отец мой, — отвечал другой, — договор заключен, и в день бракосочетания, которое, конечно, совершите вы, как первый испанский епископ, дочь моя примет титул герцогини Мадридской!
— Я заранее поздравляю вас с этим союзом, — снова заговорил почтенный патер Доминго. На нем, как и на графе, был темный плащ и круглая шляпа с большими полями. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что испанская корона через год будет наконец возложена на единственного законного, благословенного монарха.
— Я тоже надеюсь на это, отец мой, — ответил Кортецилла.
Они приближались к горам. Дорога шла круче, тут и там мелькали на пути высокие сосны. Лес становился гуще по мере того, как всадники поднимались вверх.
— Знаете ли вы, кто нынче будет на ночной встрече? — помолчав, спросил патер Доминго.
— Ближайшие друзья принца, но кто именно, не знаю.
— Где теперь принц?
— Тут, недалеко от леса, в гостинице Сан-Педро, — ответил граф Кортецилла, но вдруг внезапно замолчал и придержал свою лошадь.
Патер Доминго вопросительно посмотрел на него.
— Видите? — шепотом произнес Кортецилла и указал на дорогу, которая, извиваясь, огибала гору.
— Это всадник, кажется, — тихо отвечал патер.
— Что это значит? Кроме нас, никто не должен ехать навстречу с этой стороны…
— Не беспокойтесь, граф, должно быть, это еще один из наших сторонников.
— Но кто это?
— Он, кажется, один.
— Догоним его, если хотите, отец мой. Нам нужно непременно узнать, кто это, прежде чем мы направимся к руинам.
Патер утвердительно кивнул головой, и оба пришпорили лошадей.
Холодный ветер дул им навстречу, они выехали из леса, и теперь им стали попадаться лишь иссохшие сосны. Дорога очень круто подымалась вверх, но лошади, казалось, привыкли к трудностям такого пути, они ступали бодро и уверенно, не убавляя шага.
Всадникам стало холодно, и они плотнее закутались в плащи. Впереди, на горных вершинах, блистая в лунном свете, лежал вечный снег, который не таял даже летом.
Гулко раздавались в горах удары копыт по скалистому твердому грунту, и скакавший впереди всадник обернулся и остановился.
Граф Кортецилла и патер Доминго быстро нагоняли его.
— Далеко ли путь держите? — громко спросил Кортецилла, первым подскакав к незнакомцу.
— Если не ошибаюсь, то туда же, куда и вы, — отвечал незнакомец. Он, подобно графу и Доминго, тоже был закутан в плащ, а на голове, как и у них, была большая круглая шляпа. — Вы граф Кортецилла?
— Как!.. Что я вижу! Дон Альфонс!
— Он самый, мой благородный дон!
Кортецилла снял шляпу перед младшим братом дона Карлоса, и патер Доминго тоже почтительно поклонился ему.