Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)

Де Сервантес Сааведра Мигель

Тут Долорида и все остальные дуэньи откинули покрывала, и странное зрелище предстало глазам присутствующих. У всех дуэний были бороды: у одной белокурая, у другой черная, у этой седая, у той с проседью. Герцог и герцогиня были удивлены, Дон Кихот и Санчо Панса объяты изумлением, а остальные ошеломлены. Между тем графиня Трифальди продолжала:

– Вот какое ужасное наказание придумал для нас злокозненный Маламбруно. Он покрыл нашу нежную кожу безобразной щетиной. Лучше бы он убил нас вместо того, чтобы уродовать наши лица этим ужасным войлоком. Ибо, если рассудить здраво, – куда

же может показаться бородатая дуэнья? Какой отец, какая мать проникнутся состраданием к ней? Кто ей поможет? Ведь даже и в том случае, когда у дуэньи гладкое лицо, а кожа натерта всевозможными белилами и снадобьями, и то ей нелегко кому-нибудь понравиться, а что же ей делать, когда на лице у нее вырос целый лес? О подруги мои, дуэньи, в злосчастную минуту родились мы на свет, и в недобрый час зачали нас наши родители.

Сказав это, она на глазах у всех упала в обморок.

Тогда Санчо, посмотрев на бесчувственную Долориду, сказал:

– Клянусь честью порядочного человека и спасением души всех моих предков, никогда еще мне не приходилось слышать о подобном приключении, да и господин мой не рассказывал мне ничего похожего, потому что такие дела ему и в голову не приходили. Будь же ты проклят во веки веков, волшебник и великан Маламбруно! Неужели для этих несчастных нет другого наказания, кроме бород? Думаю, что этим бедняжкам нечем даже заплатить цирюльнику.

– Вы правы, сеньор, – ответила одна из двенадцати дуэний, – и если сеньор Дон Кихот не избавит нас от бород, то мы так и в могилу сойдем бородатыми.

Тогда Дон Кихот поспешил их успокоить и сказал:

– Я скорей позволю, чтобы мне вырвали бороду в земле мавров, чем допущу, чтобы вы оставались в таком виде.

В эту минуту графиня Трифальди воскликнула, очнувшись от обморока:

– О доблестный рыцарь! Сладкий звук вашего голоса, сулящего нам столь радостную надежду, вернул меня к жизни. Я умоляю вас, преславный и неукротимый странствующий сеньор, исполнить на деле ваше великодушное обещание.

– За мной дело не станет, – ответил Дон Кихот, – скажите только, сеньора, что мне нужно делать, ибо отвага моя готова вам служить.

– Дело в том, – ответила Долорида, – что отсюда до королевства Кандайя, если идти по суше, будет пять тысяч миль. Но если лететь туда прямо по воздуху, то будет только три тысячи двести двадцать семь миль. Кроме того, Маламбруно заявил мне, что, когда судьба натолкнет меня на рыцаря, нашего спасителя, он пошлет ему коня, да не какую-нибудь дрянную клячу, а того самого деревянного коня, на котором доблестный Пьер увез прекрасную Магелону. Управляют этим конем при помощи особой ручки у него на лбу, и летит он по воздуху с такой быстротой, что кажется, будто его подгоняют черти. Этот конь, согласно древнему преданию, был сооружен мудрым Мерлином, который разрешил своему другу Пьеру пользоваться им. Но Мерлин предоставлял своего коня только тем, кого он любил или кто хорошо платил ему за это. Маламбруно с помощью своих чар овладел этим конем и теперь носится на нем по всему свету: сегодня он здесь, завтра – во Франции, послезавтра – в Америке. Самое замечательное то, что конь этот не ест, не спит, и не изнашивает подков, и без крыльев летает по воздуху такой плавной иноходью, что всадник, сидящий на нем, может держать в руке полную чашку воды и не пролить ни одной капли.

Тут Санчо сказал:

– Ну, что касается мягкого и ровного хода, то мой серый, хотя по воздуху и не летает, но на твердой земле не уступит никакому иноходцу.

Все рассмеялись, а Долорида продолжала:

– Так вот, если только Маламбруно пожелает

положить конец нашим бедам, этот конь очутится здесь не более как через полчаса после наступления ночи.

– А сколько человек может поместиться на вашем коне? – спросил Санчо.

Долорида ответила:

– Двое: один – на седле, другой – на крупе. Обычно так садятся на него рыцарь со своим оруженосцем, если только нет какой-нибудь похищенной девицы.

– Хотелось бы мне знать, сеньора Долорида, – сказал Санчо, – как зовут этого коня?

– Зовут его, – ответила Долорида, – не так, как звали коня Беллерофонта [104] , имя которого было Пегас, и не как коня Александра Великого, по имени Буцефал, и не как коня Рейнальда Монтальбанского, чья кличка была Баярд.

104

Беллерофонт – один из героев греческой мифологии, сын коринфского царя Главка. Убив нечаянно брата, Беллерофонт должен был покинуть Коринф. Он отправился в Арагос к царю Претосу. Царь принял его очень хорошо, но жена царя, Стенобея, пожаловалась мужу, будто Беллерофонт хотел обольстить ее. Тогда Претос, не желая сам мстить гостю, отправил его к своему родственнику, царю Иобатею. При этом он вручил письмо для передачи Иобатею. В письме, написанном тайными буквами, Претос просил убить Беллерофонта. Получив это письмо, Иобатей повелел Беллерофонту сразиться со страшным чудовищем Химерой, рассчитывая, что тот погибнет в этой битве. Однако с помощью богини Афины, которая дала ему волшебного коня Пегаса, Беллерофонт победил чудовище. Вслед за тем он совершил столько замечательных подвигов, что восхищенный Иобатей не только помирился с ним, но и отдал за него свою дочь.

– Ну, раз этот конь не назван в честь коней знаменитых рыцарей, – значит, и имени коня моего господина – Росинанта – он не носит.

– Совершенно верно, – ответила бородатая графиня, – за свою быстроту он прозван Клавиленьо Быстрокрылый.

– Имя мне нравится, – продолжал Санчо. – Ну, а как им управлять – уздой или недоуздком?

– Я уже вам сказала: не уздой, а особой ручкой, – ответила графиня Трифальди. – Рыцарь, едущий на нем, поворачивает ручку то в одну сторону, то в другую и направляет коня куда захочет: конь или взлетает на воздух, или опускается вниз, почти касаясь копытами земли.

– Я не прочь посмотреть на этого волшебного коня, – сказал Санчо, – но если вы полагаете, что я решусь сесть на него, так поищите лучше груш на вязе. Вы хотите, чтобы я сидел на деревянном крупе, да еще без тюфячка или подушки. Черт возьми, я вовсе не собираюсь растрясти себе все внутренности ради избавления незнакомых мне дуэний от бород. Впрочем, моя помощь им, конечно, и не нужна.

– Очень нужна, друг мой, – возразила Трифальди, – так нужна, что без вашего участия у нас, наверное, ничего не выйдет.

– Спасите меня, добрые люди! – воскликнул Санчо. – Да какое дело оруженосцам до приключений их господ? На долю рыцарей приходится вся честь и слава, а наш брат знай себе работай. Даже историки в своих описаниях подвигов странствующих рыцарей никогда не упомянут об оруженосце и его участии в деле, словно его и на свете не было. Нет, сеньоры, повторяю еще раз: мой господин может отправляться один, и дай ему бог всякого успеха, а я останусь здесь в обществе сеньоры герцогини и займусь освобождением от чар сеньоры Дульсинеи. С меня и этого довольно.

– И все-таки, добрый Санчо, – заявил герцог, – вам придется сопровождать вашего господина, если это окажется необходимым. Недопустимо, чтобы из-за вашего нелепого страха лица этих сеньор остались бы косматыми. Ведь это же неприлично.

– Еще раз кричу: спасите! – воскликнул Санчо. – Если бы требовалось проявить милосердие к каким-нибудь юным затворницам, ну тогда еще куда ни шло. Но мучиться ради того, чтобы избавить от бород дуэний? Да ну их к черту! Пускай они все ходят с бородами, от старшей до младшей, от первой жеманницы до последней кривляки.