Don't trust heart. It knocks.
Шрифт:
– Либо ты девственница, либо только что закончились месячные.
От боли я морщилась и не ответила ему. Потом он снова проник в меня пальцами. Боже,когда же это закончится? Мне больно. Боже, пожалуйста. Я умоляю его остановиться. Он только ухмыляется,высовывает из меня пальцы,на них по-прежнему кровь, и облизывает их. От удивления я распахиваю глаза. Неужели он такое сделал. Надо бежать. Но как? Я сажусь, чтобы оттолкнуть его,но мне так больно,он так груб. Он сажает меня на себя резко,грубо и кричу. Он затихает и по его лицу понятно,что он не в восторге. От неизвестности. Резким движением он снова укладывает меня на спину и грубо раздвигает мне
Внутри меня бушует пожар. От боли все горит, я прошу его остановиться, но он будто не слышит меня. Я проклинаю его и себя. Как можно было повестись на этого человека, который всегда говорил:
– Я люблю трахать грубо. Трахать так, чтобы после меня больше никто не смог подойти к тебе еще долго. Трахать,как я хочу. Жестко и грубо.
Каждое его движение вызывало во мне ненависть. Я закусила губу и старалась не разреветься. Я лежала и молилась,чтобы все это поскорей закончилось. Наконец-то он достиг финала и резко вышел из меня. Я отвернулась к стенке и свернулась калачиком. Он лег сзади и попытался меня обнять,но я одернула его руки. Мне были противны его прикосновения. Мне был противен он весь. Я молча начала одеваться. На ногах кровь и начинали виднеться синяки. Черт, с моей кожей иначе не бывает:чуть задела что-то,тут же синяк. Меня трясет. Я пошла в ванную, смыть кровь и умыться. В глазах стояли слезы. Только бы не разреветься.
Когда я вышла из ванны, Кевин с озабоченным лицом спросил:
– С тобой все в порядке?
Я молча кивнула и направилась к выходу. Он настиг меня сзади и прижал к своей груди:
– Прости...
Что? Прости? После того,как я умоляла остановиться, а ты только ухмылялся,ты просишь прощения. Я повернулась к нему и пробормотала:
– Я хочу домой.
Мы шли молча. А что мне сказать? Спасибо? А за что? Что сделал больно? Что проявил свою жесткость и настойчивость? Не в том месте и не вовремя. А он наверняка собой доволен. Еще одна галочка в списке. Блин, какая же я дура. Всегда считала его самовлюбленным нарциссом. Получается, что я просто клюнула на него.
Придя домой, я разревелась. Мамы дома не было, и я дала волю слезам. Мне хотелось себя жалеть. Потерять невинность с человеком, который тебя даже не любит! Много же мозгов надо иметь, чтобы к такому прийти. А теперь еще лежать и ныть в потолок глядя. Моя душа умирала. И я вместе с ней. Я не хотела жить, меня использовали. Грубо, жестко. Как дешевку. Я медленно начала умирать, но умирает медленно тот, кто не путешествует, не читает, не слушает музыку, кто не может найти гармонию в себе. Медленно умирает тот, кто уничтожает саму любовь, кто никогда не помогает, и проживает свои дни с постоянными жалобами о невезении или непрекращающемся дожде. Умирает медленно тот, кто бросает свои планы, ещё не начав даже их, кто не задаёт вопросы об аргументах ему неизвестных, и кто не отвечает, когда его спрашивают о том, что он знает.
Я постараюсь избежать смерти маленькими дозами, помня всегда о том, что быть живым требует большого долгого усилия. Простого действия - дышать. Только неугасимое терпение приведёт к достижению блистательного счастья.
Я собрала всю волю, всю силу, что у меня еще осталась и пошла вперед, к своей мечте. Я знала,что моя мечта не Кевин, не страдания по тому, что он сделал. Все-таки я не мазохистка и не подарю
Глава 2.
Я сидела на кухне и пила чай, когда в нее вошел высокий, симпатичный парень. Мне показалось, что я уже видела его. Да, видела, вчера, когда приехала. Наверно это Джастин. У него пронзительный взгляд, который обжигает только так. Можно расплавиться, как шоколад на солнце. Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Возможно, ему просто смешно: я сижу в плюшевой пижаме, волосы небрежно собраны в высокий пучок на голове, а глаза сонные,хоть и умылась холодной водой. Что-то в этом человеке такое, что заставило все мое нутро петь дифирамбы.
Он улыбнулся мне, и, о, Боже, лучше б он этого не делал, внутри меня все оборвалось. Я покраснела и отвернулась от него и сделала большой глоток чая. Его оригинальность меня убила:
– Чайник горячий?
Господи,он в самом деле это спросил? Про чайник? А где манеры? Где воспитание? Тут в кухню вошли Нэнси и Макс. Как я и думала, это был Джастин.
– Быстро ты вернулся!- пожимая руку,сказал Макс.
Джастин,по словам Макса, жил в Embarcadero - северо-восточном районе, вдоль набережной Сан-Франциско. Я знала этот район, иногда приезжала туда по работе.
Я встала, чтобы помыть свою чашку и краем глаза наблюдала за Джастином. В нем было все, о чем девушка может мечтать: под два метра ростом, хорошего телосложения, не смотря на то, что любит поесть, как мне сказали, да я и сама вижу, с каким пакетом он сейчас стоит на кухне. Интересно, это на раз или нет? У него непослушные русые волосы, он гладко выбрит, имеет полные губы... Боже, эти губы... Было бы интересно попробовать их. Я вспыхнула,когда он повернулся в мою сторону. Я решила ретироваться, но проходя мимо, я немного задержалась возле него. Я ему доставала до плеч, от него так приятно пахнет. Мужской адидас. Мой любимый аромат у мужчин. Я подняла на него взгляд и,улыбнувшись, покинула кухню.
У меня коленки подгибались. Такое интересное чувство. Забавно утро началось,по всей видимости, вечер обещает быть интересным. Я посмотрела на свое отражение в зеркале и улыбнулась себе. Это мое первое утро, когда мои переживания меня покинули и мне это понравилось. В комнату вошла Нэнси и ухмыльнулась:
– Что это было на кухне?
Я недоумевающе посмотрела на нее и пожала плечами. А что я ей скажу? Что после всех моих отношений именно в Джастине я вижу надежду? Надежду на ЛЮБОВЬ? Правда, я не думала, что могу заинтересовать его. У меня слишком низкая самооценка, кто знает меня, непременно мне это скажет. Только вот я решила отбросить все в сторону. Умом я понимала, что ничего не выйдет, ведь мы мало того,что живем в разных городах, так еще и не знаем друг друга.
– Ой, подруга, а ты ему точно приглянулась!
– По-моему, еда- его единственное увлечение.
Время близилось к одиннадцати часам, и нам нужно было собираться. Мы сдавали экзамен. История английской культуры. Что предмет, что преподаватель интереса не вызывал ни у кого, так и сдать его было весьма тяжело. Но кое-как нам с Нэнси удалось преодолеть эту трудность, как мистер Фрост и его предмет, и можно было спокойно идти домой и готовится к следующему.