Донна Роза

Лин Айлин

Дар внимательно посмотрел мне в глаза и медленно покачал головой.

– Война оставляет незаживающие раны в душе, каждую ночь я просыпался от воспоминаний того страшного времени. Но пришла ты и каким-то невероятным образом успокоила мою мятущуюся душу и если ты спишь рядом, сладко посапывая и закинув на меня ногу, то я высыпаюсь и кошмары меня не беспокоят. Я убивал, Роза. По моему приказу жгли деревни врагов. Не знаю, оправдает ли это меня хоть сколько-нибудь, но женщин и детей мои воины не трогали. Не насиловали и не убивали. Но от поселений оставался только пепел. Я выполнял приказы главнокомандующего, Его Высочества Адальберта, ослушаться, значит, подвести под плаху не только себя, но и свой

полк. Спасти невинных, женщин, детей, стариков, считал своим долгом. Возможно, это и смиряет меня с жизнью. А теперь появилась и ты, Роза, дорогая, - он погладил мой затылок и, запутавшись в моих кучерявых волосах пальцами, потянулся ко мне, чтобы поцеловать.

Губы мужа были жёсткими, требовательными, другой рукой он резко поднял меня вверх и прижал к себе плотнее. Я охнула от неожиданности, а через мгновение расслабилась и отдалась ему со всей страстью, на которую была способна.

А ещё у меня пришли те самые дни, что свойственны всем женщинам. И они были мучительными вот пару дней, как более-менее отпустило. Я немного расстроилась, потому что хотела малыша от Дарио. Но потом, по здравому размышлению, решила, что так даже лучше: нам нужно устроиться в жизни, купить дом, обжить его, начать получать стабильный доход.

– Дарио, - прошептала я, - ты же помнишь, - намекнула и муж с тихим стоном разочарования, опустил меня на землю.

– Ещё не закончилось недомогание?
– спросил он, криво усмехнувшись.

– Думаю, пара дней и всё, - погладила его по широким плечам и прижалась щекой к груди, туда, где гулко билось сердце любимого человека.

– Поехали, - вздохнул супруг, - начинает смеркаться, а нам ещё нужно найти дом синьора Алдо Джентиле, он сдаёт комнаты и у него спокойно можно оставить наш фургон, никто ничего не украдёт.

Мы забрались на облучок, и Дарио подстегнул лошадей. Животные принялись осторожно спускаться по пологому взгорку, а я продолжала смотреть на окружающие нас красоты. Поля, леса, возделанная земля, на которой росла рожь, ещё дальше я приметила оливковые деревья, их пышные кроны ни с чем не перепутать. Предполагаю, что тут есть и виноградные плантации, только с нашей стороны их не было.

Вообще ячмень, овёс и рожь - главные зерновые культуры, что входили в рацион бедных слоёв населения, а вот пшеница была привилегией высшего сословия и выращивалась она на территории аристократов, и подавалась только к столу знатных аристо. Однако хлеб, овсянка, каша и макаронные изделия ели все сословия. Многочисленные бобовые культуры, среди которых совершенно забытая в моём мире и времени вигна, нут и, наконец, садовые бобы вместе с овощами, являлись важным дополнением к основанной на зерновых культурах и низкосортном мясе диете нижних сословий. Городок Специя и прилегающие к нему территории населяли в основном крестьяне, разнорабочие и мелкие торговцы, город относился к провинции Лагуария и имел статус государственного, то есть не принадлежал ни одному аристократу. Тут жили и работали люди, платящие налоги напрямую градоправителю, а уже он от своего округа отправлял средства в королевскую казну. Но все поместья вокруг, с их обширными землями уже являлись частной собственностью. Очень часто высокородные приезжали вот в такие города на ярмарки, или посещали местные магазинчики для знати, также именно тут можно было просто отдохнуть в увеселительных заведениях.

Мы потихоньку подъезжали к Специи и мне всё больше тут нравилось: широкие улочки, дома, чаще двухэтажные, утопающие в зелени и маленьких, ухоженных садах, яблони, персики, виноград, лимонные и апельсиновые деревья. Запахи стояли - закачаешься. Многие женщины и мужчины что-то делали прямо у себя во дворах. Даже вернувшись с полей, они продолжали работать. Дети весёлыми стайками носились между домами, а

заметив нас, незнакомцев, замолкали, блестя любопытными глазёнками, а после, пошептавшись, галдящей толпой ринулись прямо в нашу сторону. Благо кони у нас были ко всему привычны и не сорвались в галоп.

– Малой, - обратился Дар к самому шустрому, подбежавшему к нам первым.
– А скажи-ка, дружище, ты случайно не знаешь, где у вас тут живёт синьор Алдо Джентиле?

– Знаю, - поковыряв с умным видом в носу, чумазый проныра, вдруг широко улыбнулся, продемонстрировав нам отсутствие верхнего зуба, и заявил: - А чем отблагодарите за помощь, синьор?

Дарио весело рассмеялся, ему явно понравилась наглость малыша, которому от силы было лет семь. Волшебным образом в воздухе сверкнула медная монетка и полетела прямо в раскрытую ладошку пострелёнка. Тот ловко её поймал и весело крикнул, срываясь на бег.

– Уважаемый дон, следуйте за мной!
– помчался, только пыльные пятки засверкали.

– Смотри-ка, ты аж до дона поднялся в его глазах, - рассмеялась я, получив ответную широкую улыбку мужа.

В этом мире в ходу была медь и серебро. Золото очень резко использовалось как денежная единица. Оно было редким и дорогостоящим, например, бедняки за всю свою жизнь могли ни разу и не подержать его в руках, в то время как зажиточные купцы предпочитали серебро, а аристократы хранили свои запасы только в золоте. Если идея Дарио с добычей золота выгорит, мы очень скоро можем стать весьма богатыми людьми.

Дар многое мне поведал за время пути, и сильно просил никому не говорить, куда он будет уходить и зачем, поскольку так можно было лишиться самого главного - жизни. И я собиралась молчать. По составленной нами же легенде, мой муж охотник. Он будет ходить в предгорные леса, чтобы добывать шкуры зверья на продажу.

– Вот!
– ткнув в двухэтажный широкий, сложённый из брёвен, дом, мальчонка побежал к шедший за нами стайке друзей и начал демонстрировать своё сокровище. Послышались восторженно-завистливые восклицания, дети загомонили пуще прежнего, но мы уже не вслушивались, а въезжали в широко распахнутые ворота. Территория перед постоялым двором была чисто выметенной, везде царил порядок, каждая вещь лежала на своём месте.

– Роза, иди внутрь, сними нам комнату, закажи еду, - распорядился Дарио, помогая мне спуститься на землю.
– Ни с кем, кроме синьора Джентиле, не заговаривай. Я пока прослежу, как пристроят коней и нашу повозку.

Не успел он договорить, а нам навстречу со стороны большой конюшни уже мчался вихрастый юноша. По всей видимости, конюх.

Я кивнула мужу, давая понять, что всё уяснила, перекинув свою перемётную суму через одно плечо, отправилась внутрь.

Внутри здания было удивительно тихо. Пахло пивом и жареным мясом. В желудке заурчало. Мы не ужинали, чтобы успеть засветло добраться до Специи. Большое помещение было заставлено столами прямоугольной формы с лавками. Пол, мебель - всё было из дерева, потемневшего от времени. На крючьях, вбитых в стены, висели лампы, сейчас не зажжённые. Но света заходящего солнца, льющегося в открытые широкие окна, хватало с лихвой, чтобы оценить внутреннее убранство таверны. Ничем кислым и грязным не пахло, и это меня приятно удивило.

У дальней, противоположной от входа стены, стояла барная стойка на средневековый манер, в стены были вбиты бочки, скорее всего, с сидром, пивом и вином, за стойкой обнаружился круглый, полный человечек с лихо подкрученными чёрными усами. Несколько человек ужинали, но при моём появлении прервали трапезу и, пока я шла к "бармену", неприкрыто меня разглядывали, негромко перешёптываясь.

– Вечер добрый!
– слегка улыбнулась я, приветствуя мужчину.
– Подскажите, пожалуйста, как можно увидеться с синьором Джентиле.