Доннерджек
Шрифт:
— Полная луна, — проговорил Амбри. — Они просыпаются и спешат к реке напиться. А к утру возвращаются на свои места. Лучше не стоять у них на дороге, когда они пришли в движение. Масса, момент инерции.
— Спасибо. — Лидия рассмеялась, но в ее смехе послышались истерические нотки.
— Что такое, мисс Лидия? — спросил Амбри.
— С одной стороны, вы говорите о твердой материи так, как пишут в учебниках, — ответила Лидия, — а с другой — утверждаете, будто камни направились пить. Это больше напоминает галльскую легенду.
— Ну, все легенды нашли дорогу в Вирту, — отвечал Амбри, увлекая девушку за собой подальше от
— Однако научные принципы, законы и константы носят в Веритэ универсальный характер.
— Как и в Вирту. Только здесь есть наделенные разумом существа, которые в состоянии манипулировать ими по собственному усмотрению, я уж не говорю о наших личных установках.
— Но тут ими можно манипулировать.
— В соответствии с правилами — некоторые из них довольно хитрые, однако они существуют. Все универсально. Можно сделать так, чтобы установилось полное соответствие. Просто часто бывает нелегко совладать со своими чувствами, да и с разумом тоже.
Он уводил ее подальше от камней. Сейчас валуны двигались стремительно — черные тени в полнейшей тишине уносились прочь.
Лидия шла рядом с ним, Амбри обнимал ее за плечи, край его плаща укрывал от ветра.
— Куда мы идем? — спросила она.
— Туда, где тепло и спокойно, — ответил он, и хотя Лидия рассчитывала на виртуальное любовное приключение, она так и не решила, как должен выглядеть ее любовник.
Она посмотрела на него и улыбнулась.
Джон Д'Арси Доннерджек шел по Тропам Огня и Крови, Воды и Пыли, Ветра и Стали. Он был ближе всего к тому, чтобы сойти с Пути, когда выбрался на Тропу Слоновой Кости и Дерева, где Хранитель в образе ребенка с корзиной цветов почти сумел убедить его, что он свернул не туда и идет по дороге, ведущей в Светлое Царство Эльфов. Но между ними промелькнул муар — Доннерджек увидел истинный облик того, кто скрывался под личиной ребенка, и зашагал дальше. Тогда Хранитель, обнажив клыки, перешел в наступление, его тяжелый металлический хвост высекал искры из камня. Но Тропа Слоновой Кости и Дерева защищала путников даже от духов.
На Тропе Земли и Пепла обезумевший фант выскочил из ямы и бросился на них. Сохранивший присутствие духа Доннерджек заметил вздутие над одним из передних клыков зверя и поманил врага к краю тропы, подальше от Эйрадис, одновременно пытаясь вспомнить, где находятся жизненно важные центры существа. Затем под влиянием одного из озарений, которыми он прославился в научных и инженерных кругах, Доннерджек надавил большими пальцами на две аку-пунктурные точки на голове зверя — дальше оставалось толь ко ждать. Фант перебирал ногами, но так и остался стоять на месте, словно понимал, чего хочет человек. Дыхание его постепенно успокоилось, он несколько раз негромко фыркнул и пристально посмотрел на Доннерджека. Потом повернулся, сошел с Тропы и удалился.
За следующим поворотом появился Хранитель — симпатичного голубого цвета, внешне похожий на гусеничный трактор — и с нечеловеческой злобой стал угрожать путешественникам. Фанта, наблюдавшего за происходящим из ближайшей рощи, видимо, переполняло чувство элементарной животной благодарности, и потому он поспешил к ним на помощь с твердым намерением растоптать врага. Через несколько мгновений Хранитель уже истекал жизненными соками, свисая с тернового куста. Даже в Вирту иногда полезно делать добрые дела.
Доннерджек
Джон медленно, но твердо шагал вперед — он был одним из немногих, кто постиг тайную географию мира. И потому осуществление его замыслов было возможным, но дорога домой отнюдь не стала легче. Когда Доннерджек поднялся на последний холм и очутился возле стонущей стены огня, охватившего пролеты моста, у него внутри все похолодело и страх смерти прокрался в сердце.
Поднявшись с колен и убрав руки от лица, он позвал Эйрадис и почувствовал, как ее ладонь легла ему на плечо. Доннерджек расправил плечи, вскинул голову и дрожащим голосом, который постепенно набирал силу, запел песню и сделал первый шаг к пропасти.
Высоко на вершине горы Меру, в центре вселенной, на каменных тронах неподвижно сидят Боги, наблюдая за миром Вирту. Они пожертвовали способностью двигаться ради всезнания — любое действие ослабляет остроту восприятия и, возможно, мудрость, Отослав существенные части своего «я» в воинствующие воплощения, они значительно замедлили деятельность оставшихся здесь личностей. И посему их разговоры растянуты во времени (обычном для прочих). К счастью, в центре Вирту преобладает эквивалент сингулярной математики, давая жизнь этим чудесным и одновременно раздражающим аномалиям, которые младшие Боги именовали «физикой вечности», отчаянно завидуя Великим, чья жуткая, вызывающая благоговение непостижимость таилась там, где между мирами дуют суровые ветры.
Небопа, Морепа и Террама осознают, что от их «я» осталось совсем немного — ведь огромное количество воплощений устремилось в иные миры. Бесконечно долгие беседы — иногда больше напоминающие монологи — необходимы им для того, чтобы сохранить собственную личность. Они боятся, что молчание уничтожит их целостность и они превратятся в крошечные частички, разбросанные по разным царствам Вирту. Конечно, существуют иерархии внутри иерархий, когда кто-то из них спускается с небес, или посещает землю, или инспектирует моря.
–..Так начался новый цикл, — заметил Морепа, когда прошло безымянное десятилетие.
— И как бывает со всеми крупными событиями, его происхождение остается неясным, — ответила Террама, — если только к нему не приложил руку Небопа.
— Он уже давно молчит. Возможно, Небопа занят.
— А может быть, окончательно распался.
— Интересно…
— Нет. Небопа ведет какую-то игру. Сейчас он тихонько напевает.
— Гм-м.
— Только ты не вздумай что-нибудь устроить.
— Думаешь, в действительности его здесь нет?
— Если сами Боги не знают, то кто ответит на твой вопрос?
— Мы можем воспользоваться его отсутствием, призвать сюда наши воплощения, а потом перенести их в пещеру, где гораздо удобнее и…
— И мы на некоторое время потеряем связь с нашими слугами.
–..Зато наладим связь друг с другом, красавица.
— Верно, и это будет приятно. Хотя какими будут последствия, если мы займемся любовью, никто не сможет предсказать, не говоря уже о поэтических аспектах.
— Какого дьявола! Пусть он развлекается со своими мантрами, а мы отправимся в постель.