Доноры
Шрифт:
Где-то неподалеку с громыханием промчалась автомашина. Вероятно, везли порожние канистры — жестяные посудины то и дело подпрыгивали, бились друг о дружку, может быть, вспоминая свои прошлые жизни — в облике менее громоздком и более звонком, где аналогичное действие именовалось чоканьем и носило вполне ритуальный характер. Двое, заслышав фырканье двигателя, в готовности подняли оружие — Сэм свой тяжелый «ремингтон», Виктор несуразную, но оттого не теряющую грозной силы «беретту». Автомобиль, не задерживаясь, прокатил мимо. Ствол «ремингтона» несколько опустился. Компактная «беретта» последовала его примеру.
— Будь аккуратнее с этой штучкой, — не оборачиваясь, предупредил Сэм. — Ложные спуски с осечками —
Виктор невольно покосился на автомат. Про кубик он помнил. После того, как ему вволю позволили понежиться на свежих простынях (а спал он сном Ильи Муромца — весь вечер и всю ночь!), Сэм угостил его отлично приготовленным завтраком, преподнеся на десерт игральный кубик — вроде тех, что трясут в деревянных кружках, облапошивая одурманенных алкоголем посетителей злачных мест. С довольно-таки кислой миной Виктор принял игру, выбросив кубик не менее трех десятков раз. Он уже подозревал, какую арифметику собрался продемонстрировать ему Сэм. Лишь дважды у Виктора выпала четверка. Троек было чуть больше. Но в основном верхняя грань кубика упрямо показывала одну или две черные точки. «Твоя нынешняя судьба, — с родительским назиданием сформулировал Сэм. — Шестерка, как известно, стереотип удачи. В ближайшие дни тебе придется примириться с ее полным отсутствием». Виктор не видел оснований не верить ему. И все же не отказал себе в удовольствии бросить кубик еще пару сотен раз. Увы, лишь один-единственный раз ему улыбнулись пять точек. Шестерка не выпала вообще. Такого Виктор не ожидал. Сэм же по-своему принял его озадаченность, дружески посочувствовав: «Не стоит отчаиваться. Если швырять эту костяную игрушку до изнеможения, рано или поздно выпадет и максимум. Вся беда в том, что у нас нет этого обилия попыток». Сразу после этой утешительной фразы Сэм Гордон принес ему пистолет-пулемет. «Я только хотел показать тебе, в какой степени надлежит полагаться на судьбу.»
Ствол «ремингтона» качнулся, описав полукруг.
— Место, сам видишь, неплохое. Всюду пустыня, подобраться незамеченным далеко не просто. Правда, в сотне шагов отсюда дорога, но в свое время я установил там пару коробочек на солнечных батарейках. Оптико-электронная система фирмы «Рек-Гэнгста». Такие же камеры, что и вдоль забора. Пульт в доме, на первом этаже. Там же и сигнализация. Не увидишь, так услышишь. — Сэм вновь двинулся вперед. — К сожалению, пока ты почивал, вся эта электронная хреновина успела отказать трижды. Пришлось подниматься на крышу и непосредственно обозревать окрестности. Такие вот дела, парень, — Сэм Гордон неопределенно покрутил рукой в воздухе. Жест мог означать что угодно — от самого замечательного до самого худшего. Однако в данном случае сомневаться в том, что именно он означал, не приходилось. — Привыкай, камрад. Системы — системами, но прежде всего будем доверять слуху и зрению. В темное время суток придется пользоваться инфракрасными очками.
— Но они тоже могут отказать. Разве не так?
— Верно, могут, — указательным пальцем и большим Сэм ущипнул себя за нос. — Но тот хитрый кубик я давал тебе не просто так, а с умыслом. Все дело в вероятности того или иного события. Скажем, сейчас ты неудачник, но из этого отнюдь не следует, что все будет валиться у тебя из рук. — Сэм пристроил винтовку на локтевой сгиб и остановился. В широкополой шляпе, в видавших виды сапогах и в мятом вельветовом костюмчике он напоминал худого бродяжку, прямиком сошедшего с экрана вестерна. Не хватало только шпор и повязанной на шее косынки. Они только что завершили обход дома, вернувшись к низенькому крылечку.
— Если, к примеру, используя исправное оружие и целевые патроны, получают вероятность осечки порядка одного отказа на тысячу шестьсот —
— И какой же я должен сделать вывод?
— А такой, что следует нам с тобой вдвойне осторожничать и ни в коем случае не теряться при очередных сбоях. Если перекосило двадцатый патрон, выбрасывай его к чертовой матери. Будь уверен, что двадцать первый и двадцать второй бабахнут, как положено.
— Хорошо, если так… Кстати, откуда такие цифры?
Гордон снисходительно взглянул на собеседника.
— Как-никак, но я работаю в ОПП. Или ты полагал, что я просиживал там даром штаны? Нет, приятель… Поначалу все мы там были энтузиастами. Борхес твердил о возникновении новой фундаментальной науки и грезил наградами. Кроме доноров в штат были набраны математики, физики, биологи. Словом, чего-чего, а различного рода цифр мы успели поднакопить, — Гордон ухмыльнулся. — Но сейчас тебя должно занимать другое: в эти несколько дней ты просто обязан уцелеть!
— Да уж постараюсь… — Виктор неловко присел на деревянную ступеньку. После ходьбы раненная нога ощутимо ныла.
— Пойми, приятель, неудача — не такая уж всесильная вещь! С ней тоже можно спорить. Самый наглядный пример — ты сам. Я держу тебя здесь уже более полутора суток — и что же? Кроме нескольких незначительных поломок, ничего более не приключилось.
— А скорпионы с пауком?
Гордон пренебрежительно отмахнулся.
— Чепуха! Было бы о чем говорить! Смотри под ноги, не плошай — и ни одна из этих гадин тебя не коснется.
— Твоими бы устами да мед пить!
— А по-моему, ты до сих пор не уяснил главного. Нас теперь двое, и это серьезным образом меняет весь расклад. Обречены одиночки, мы же с тобой можем дежурить посменно. Ты уже держишься на ногах, так что постоять за себя сумеешь, — Гордон приводил не бог весть какие аргументы, но голос его был тверд и оказывал на Виктора благотворное действие. Убеждали даже не сами слова, сколько та уверенность, с которой он рубил фразу за фразой.
— Кроме того, и у тебя, и у меня есть за что драться. Есть и чем драться, согласен? Словом, кто здесь кого — мы еще посмотрим!
Его напористость рассмешила Виктора.
— Я что, кажусь тебе полным размазней? Похоже, ты задал себе цель вдохнуть в меня уверенность?
— И вдохну! — несколько резковато отреагировал Гордон. Отвернувшись в сторону, добавил: — Потому что знаю, при каких обстоятельствах тебя брали люди Рупперта.
Виктор поморщился. Все-таки этот парень нашел, чем его ущемить.
— Давай не будем об этом. — Он недовольно потер ноющую ногу.
Они ненадолго замолчали. И сразу стало слышно, как тихо напевает скользящий над песчаными барханами ветер. Колеблющимся маревом зной плыл над землей, ломая далекую линию горизонта. От этой игры видимого глаз терялся, и марево воспринималось, как некое подобие тумана. Казалось странным, что ветер не в состоянии разогнать этот стекольчатый трепет, что, разогревшийся и успокоившийся, мир и здесь не может обойтись без вечных своих фокусов и причуд.
Чуть прищурившись, вместо песчаной равнины Виктор вдруг увидел взбаламученный до самого дна океан. Желтые гигантские волны вздымались и опадали. Но это был особый океан, медлительный и тяжелый. Бурю и шторм этой стихии обычное человеческое зрение по суетной своей непоседливости просто не замечало.
— Да… — протянул Сэм. Он по-прежнему глядел чуть в сторону. — Наверное, это и впрямь не мое дело, и все-таки… — Он неловко прокашлялся. — Пойми меня правильно, Вилли. Если отправляешься в горы, то обязательно берешь курс на вершину. Иначе незачем трогаться с места. Это предприятие рискованное, но коли уж мы взялись за него…