DOOM. Трилогия

Линавивер Брэд

– Я забыл. Вы зовете их как-то по-другому, ведь так?

– Паровой демон.

– Да, ну а мы стандартизировали терминологию для официальной правительственной науки. Как тебе, для примера, какодемон?

– Чего?

– Вы называете их тыквами. Признаюсь, мне самому нравится это название, из-за ассоциаций с Хэллоуином, но оно не годится для официального имени.

– У вас имеются какие-нибудь какодемоны здесь?

Он повертел головой.

– Они растворяются сразу после того, как их ткани нарушены. Когда мы пытались взять

образцы для анализа, мы остались лишь с тестовой трубкой с жидкостью и порошком внутри.

Скажи мне, Джилл, что ты думаешь о кибер… э, паровом демоне?

– Имя “кибердемон” имеет смысл, - согласилась я. Я решила не говорить, какие ассоциации у меня возникают с “какодемоном”.
– Механические детали вшиты в тело так глубоко…

– Это не приложения, - поправил он.
– Смотри!

Он указал на часть руки, которая начиналась как плоть и заканчивалась как металлическая ракетная установка.

– Ни у руки, ни у установки не видно конца, но видна кросс-секция, которая показывает связь между рукой и оружием. Ты ведь видишь ее, не так ли, Джилл? Тебе не нужен микроскоп.

Единственный раз, когда я видела демона так близко, был, когда паучья нога чуть не раздавила меня на поезде, когда мы спасали Кена. Мне стало интересно, как Эйкерман назвал паука. В любом случае, видеть кросс-секцию на демоне было для меня ново.

– Я не верю в это, - заключила я.

– Присмотрись - и поверишь.

Красный цвет переходил в серебристо-серый. Разделительной линии не было. Ракетная установка вырастала из плоти.

– Это для Рипли, - сказал он.

– Что?

– Фразочка из того времени, которого ты не застала. Это значит, что в это трудно поверить, но доказательство прямо перед глазами. Когда я впервые начал изучать этих созданий, больше всего я был озадачен их оружием. Подумай сама. Импы стреляют оружием, которое прекрасно согласовано с телом.

– Мы тоже зовем их импами. Или, иногда, “колючими”.

– Ха-ха. Ваши тыквы делают то же самое, что и импы, с шарами из концентрированной кислоты и воспламеняемого газа. Почему же тогда те твари, что покрупнее, используют оружие, похожее на артиллерию, созданную людьми?

Я никогда не думала об этом. Если кто-то пытается ранить меня ножом, меня не интересует, откуда он его достал.

Но доктора Эйкермана это интересовало.

– Все это милитаристское вооружение выглядит неподходящим, - продолжал он.
– Если они способны создать интегрированную внутрь силу и управлять ею, зачем создавать придаток, который требует внешнюю амуницию?

– Поняла, - сказала я взволновано.
– Вы хотите сказать, если ты и так Годзилла, зачем тебе оружие?

– Совершенно верно, Джилл. Ты действительно выдающийся ребенок.

Я не хотела комплиментов. Я лишь хотела, чтобы обсуждение продолжалось.

– Вы уверены, что они откудато добывают снаряды и ракеты? Возможно, они их тоже выращивают?

Эйкерман прекратил делать то, чем

был занят - настраивал компьютерный дисплей, показывающий внутренности монстра - и снял свои очки.

– Только что ты доказала, что стоишь большего, чем все те люди, с которыми я работал, вместе взятые. Ты можешь также помочь мне в, э-э-э, коммуникации с Кеном. Его доктор сказал, что это будет возможно, только когда он придет в норму. Но он был настолько близок к данному вопросу, что понимает аспекты их биотехнологии как никто другой.

Я кивнула.

– Теперь я помню. Кен говорил нам, что ракеты, пушки и прочие устройства были украдены у покоренной ими расы. Так что если пушка отделена от тела, значит она не выращена демоном.

Эйкерман закончил мою мысль:

– Но если она и демон - одно целое, значит она как-то выращена. Оригинальная версия оружия, должно быть, была украдена в самую первую очередь. Затем они модифицировали их по своей биотехнологии.

Он снова повернулся ко мне спиной и я заметила, что она покрыта маленькими красными и желтыми пятнами. Мне не хотелось знать, откуда они. Теперь он говорил очень взволновано:

– Что нам нужно - так это живой образец большой твари.

Он усмехнулся. Может быть, он действительно был ученым-психом. Я обязана была задать очевидный вопрос:

– А вы сможете его контролировать?

– Мы уже управляли живыми зомби здесь. Звучит забавно, не так ли? “Живой зомби”.

– А у вас есть живые?
– я чуть ли не обалдела, когда он произнес это. Участие в битве превратило меня в убийцу… неубиваемых.

– Конечно, но их контролировать легко. В них нет сверхчеловечекой силы. Ты знаешь об этом, ведь ты сражалась с ними.

– А вы сражались?

– Ну, нет, но я их изучал.

– Поверьте мне, доктор, они опасны.

– Но они поддаются управлению. Это все, что я могу сказать. Если бы у нас был живой кибердемон, у нас возникли бы проблемы с его удержанием. То же самое касается нашего манкубуса, если бы он был жив. Как мне известно, вы зовете их толстяками.

– У вас есть целый толстяк?

– К счастью, он умер. В отличие от образца перед нами, тот, похоже, долго разлагается.

Я засмеялась.

– Они настолько воняют, когда живы, что я не могу представить что-либо хуже.

– Смрад напоминает мне гниющую рыбу, прокисший виноград и пот в запертой комнате.

Пойдем. Я все тебе покажу.

Ему не обязательно было брать меня за руку, но я ему позволила. Он был как милый дядя, который готовиться продемонстрировать свою комнату страха. Мы прошли мимо секции, в которой были летающие черепа, лежащие, словно байкерские шлема.

– Что вы думаете о Клайдах?

– Ничего, - ответил он быстро.
– Мы думаем, твои друзья ошиблись, думая, что эти твари могут быть продуктом генной инженерии. Возможно, они предатели человечества, которых слегка обработали, чтобы те стали сговорчивей.