Доплыть до Каталины
Шрифт:
— Короче, я думаю, что ты должен воспользоваться возможностью, дружище, а мы прикроем тебя здесь, но имена Вудман и Велд не должны появиться ни на единой бумажке, которая уйдет от тебя к Стармаку. Надеюсь, мы понимаем друг друга?
— Да, но мы с ним еще до этого не дошли. Ему, похоже, нравится играть роль человека, способного монополизировать мое время. Сейчас я совершенно независим, но как только начну на него работать, то уже не смогу быть сам себе хозяином.
— Я вижу, куда ты клонишь, и ты достаточно умен, если так мыслишь.
— Вот
— Нет, не кажется. Если он тратит на юристов миллион в год, значит у него либо большой бизнес в городе, либо там у него большие неприятности. На твоем месте, я бы поставил вопрос именно так.
— Я задам этот вопрос. Кроме того, он говорил, что у меня появится возможность инвестировать средства в его проекты.
— Я бы поостерегся это делать, молодой человек. Поскольку ты — представитель органов правосудия, то должен быть на сто процентов уверен, что это абсолютно чистое капиталовложение.
— Ну, я еще не знаю, стоит ли мне связываться с ним. В любом случае, что стоит за именем — Стармак?
— Он — шведский еврей, если ты можешь в это поверить.
— Думаю, что евреи живут всюду. Почему бы ему не быть родом из Швеции?
— В самом деле, почему бы и нет? Как я слышал, дед Стармака был дилером — оптовиком по продаже рыбы в Стокгольме, а его сын, Мо, попал в большую беду, может, даже убил кого-то, и должен был бежать из страны. Он объявился в Нью-Йорке и через семейные связи встретился с Мейером Ланским. Очевидно, это была любовь с первого взгляда.
— Кстати, на вечере у Вэнса был еще один человек, который показался мне несколько странным. Его имя — Онофрио Ипполито. Оно тебе о чем-то говорит?
— Он — банкир, вот все, что мне известно. Мне говорили, он прямой, как стрела.
— Смешно, но он выглядел, как мафиози.
— Стоун, ты слишком долго был полицейским. Не каждый с итальянским именем, непременно мафиози.
— Я знаю.
— А теперь расскажи мне, что ты делаешь в Лос-Анджелесе?
— О, у меня роль в фильме.
— У тебя, что?
— Вчера я прошел кинопробу, и меня взяли на роль. Я, оказывается, самое сенсационное открытие в этом городе.
— Ну, ладно, ты, очевидно, просто не хочешь рассказать мне, так что я лучше пойду.
— Билл, я тебя не разыгрываю, — сказал Стоун, но Эггерс уже положил трубку.
Стоун принял душ и заказал завтрак, а когда пришел официант, заметил толстый конверт на кофейном столике в гостиной. Он вскрыл его и обнаружил там сценарий. — Что ж, — подумал он, — есть над чем поработать.
Следующий час он посвятил работе над ролью, потом зазвонил телефон.
— Хэлло?
— Стоун Баррингтон?
— Да.
— Меня зовут Бобби Рутон. Я
— Понятно. Чем могу помочь?
— Слушай, гардеробный отдел «Центуриона» не был готов к тому, чтобы одевать адвоката, которого ты играешь — слишком малые сроки, но, в любом случае, надо тебя как-то приодеть.
— О'кей.
— Какие костюмы и рубашки ты обычно носишь?
— Костюмы от Ральфа Лорена, с фиолетовыми ярлычками, когда могу себе это позволить, и рубашки от Торнбулла и Ассера.
— Так, у них есть рубашки от Неймана. Какой размер?
— Наиболее подходит костюм сорок два дюйма длиной. И придется подшить немного брюки.
— Размер рубашки?
— 16.
— Размер обуви?
— 10 D.
— Ясно. Когда к одиннадцати приедешь в студию, у меня что-то уже будет готово для примерки. Нижнее белье — твое собственное и помни, что ты можешь попасть на улице под машину. Не заставляй краснеть свою мамашу.
Стоун рассмеялся.
— Увидимся в одиннадцать. — Он повесил трубку. — Господи! — воскликнул он. — Кажется, я больше не в Канзасе.
10
Стоун приехал на студию «Центурион» и назвал свое имя. Ему выдали пропуск на стоянку с отметкой VIP, [3] и указали, где двенадцатая сцена. Вспомнив свой вчерашний маршрут, он доехал до огромного здания и поставил открытый «мерседес» на резервную стоянку для VIP. Молодой человек лет двадцати с небольшим стоял у входа.
3
VIP — очень важная персона (англ.).
— Стоун Баррингтон?
— Это я.
— Я — Тим Корбин, ассистент режиссера. Я покажу вам, где что, а затем отведу вас в гардеробную и гримерную. Следуйте за мной. — Он повел его за угол на улицу между двумя сценами, вынул из кармана ключ и отворил среднего размера дверцу автофургона. — Это двадцать первый номер. На период съемок он ваш.
Стоун последовал внутрь за ассистентом. Там была гостиная, спальня, небольшая кухонька, туалет и маленькая комната с письменным столом, телефоном и факс машиной. Холодильник был забит минералкой, соками и фруктами. — Очень мило, — сказал он.
— Это высший класс сервиса для актера второй роли, — сказал Корбин. — Вы спите с директором?
— Он не в моем вкусе.
— Здесь вы будете в перерывах между съемками. Если не будет других указаний, вы должны находиться на съемках с восьми утра до шести вечера, и, если не будете заняты на сцене, тут они всегда смогут вас найти. У вас здесь свой телефонный номер и линия факсимильной связи. Кстати, этот ключ одновременно является ключом зажигания, но, убедительная просьба, не трогать его. Это работа Тимстеров, и мы не хотим неприятностей с Тимстерами, ведь правда?