Дополнение к портретам

Шубин Борис Моисеевич

Известный советский терапевт Г. П. Шульцев, анализируя эти высказывания А. П. Чехова, отмечает их полную созвучность современным представлениям о перерождении сердца и причинах боли. Профессор Шульцев подчеркивает, что термин «атероматозный процесс» – жировое перерождение артерий – был применен А. П. Чеховым на 6–7 лет раньше, чем он вошел в широкий врачебный обиход. По мнению специалиста-кардиолога, это – не пересказ лекций Г. А. Захарьина, а собственные взгляды доктора А. П. Чехова на причину болезни. В другой раз, обсуждая причину смерти актера Александрийского театра П. М. Свободина, он совершенно правильно (с сегодняшних наших позиций) расценил его болезнь

сердца и сосудов как проявление хронического воспаления почек, которым длительное время страдал больной. Когда заболел И. И. Левитан, Чехов выслушал его сердце и понял, что дела плохи. Об этом он сообщил в одном из писем в марте 1897 г.: «Сердце у него не стучит, а дует. Вместо звука тук-тук слышится пф-тук. Это называется в медицине – „шум с первым временем“. Сегодня мы бы назвали такой шум систолическим, и бывает он при тяжелых пороках сердца.

Г. П. Шульцев считает, что Чехова следует отнести к числу выдающихся русских врачей конца XIX в. С его мнением полностью солидарен крупнейший советский терапевт, ныне покойный академик И. А. Кассирский. А один из основоположников советской хирургии академик С. С. Юдин среди выдающихся деятелей отечественной медицины, воспитанных в стенах Московского университета, – профессоров Н. И. Пирогова, С. П. Боткина, И. М. Сеченова, Н. В. Склифосовского, С. П. Федорова, Н. А. Вельяминова, С. И. Спасокукоцкого – назвал имя доктора А. П. Чехова.

Свои глубокие и разносторонние медицинские познания А. П. Чехов тонко вплетает в «кружево» своих произведений. И хотя он признается, что изображает больных лишь постольку, «поскольку они являются характерами или поскольку они картинны», в его произведениях можно встретить образы людей, страдающих самыми различными заболеваниями. При этом, освещая медицинские проблемы, он обычно поднимает их до общечеловеческого звучания.

Рассказ «Случай из практики» построен, действительно, как частный случай из практики доктора Королева, приехавшего по вызову к дочери владелицы фабрики госпожи Ляликовой.

Автор с юмором подмечает широко распространенное явление, когда родственники больной вместо того, чтобы сообщить, кто болен и в чем дело, излагают врачу свою версию причины болезни.

А суть заключается в том, что больна Лиза, девушка двадцати лет. Болеет она давно и лечится у разных докторов. В последнюю ночь у нее было сильное сердцебиение, и все боялись, что она может умереть.

Королев словно пишет историю болезни: больная «совсем уже взрослая, большая, хорошего роста…»

Поздоровавшись с больной за руку, он мимолетно задержал на ней внимание.

Дело в том, что терапевты старой школы многое могли «прочитать» по руке пациента, и не только касательно образа его жизни, но и ряда перенесенных болезней. Так, пальцы в виде «барабанных палочек» свидетельствовали о хроническом гнойном процессе в легких, ломкие ногти – о малокровии, связанном с недостатком в организме железа, и т. п.

Королев ничего этого не отмечает. У больной была большая, холодная, некрасивая рука.

Доктор выслушивает сердце и произносит, словно записывает в историю болезни: «Сердце, как следует…»

Остается сделать заключение: нервы «подгуляли немного», но это – не страшно. Болезнь обыкновенная, ничего серьезного, и врача менять нецелесообразно.

На этом, собственно, кончается медицинская часть диагноза.

Королева просят остаться на ночь, и тут ему постепенно проясняется социальный диагноз болезни его пациентки, которая хотя и является богатой наследницей, миллионершей, живет на территории завода «точно в остроге».

«…Хорошо чувствует себя

здесь только одна гувернантка, и фабрика работает для ее удовольствия. Но это так кажется, она здесь только подставное лицо. Главный же, для кого здесь все делается, – это дьявол».

Этот «дьявол» съедает не только тех, кто на него работает, но и тех, для кого он создан. И слабый и сильный становятся его жертвой.

Королев предлагает рецепт: бежать от этих пяти корпусов, оставив «дьявола» с его миллионами. И от того, что он встретил понимание в душе девушки, он уехал из этого царства Желтого дьявола в хорошем настроении. И по дороге домой он «думал о том времени, быть может, уже близком, когда жизнь будет такою же светлою и радостной, как это тихое, воскресное утро…»

Так под пером А. П. Чехова обычный случай из врачебной практики превратился в яркое описание социальных болезней капиталистического общества.

Испытывая тяготение к научной и преподавательской деятельности, Чехов хотел прочитать студентам курс лекций по весьма оригинальной тематике: субъективное ощущение больного человека, т. е. все то, что переживает больной человек, что составляет его внутренний мир, обнаженный и деформированый страданием. Изучение внутренней картины болезни, по свидетельству крупного советского терапевта профессора Р. А. Лурия, много занимавшегося проблемами психосоматики, представляет серьезную и трудную для врача задачу, далеко выходящую за пределы регистрации жалоб больного. К преподаванию в университете Чехова, как известно, не допустили. Однако сегодня «внутренняя патология страданий» – тот предмет, который предполагал читать Антон Павлович, вряд ли может обойтись без его произведений. Ведь мало кто из писателей и ученых проникал так глубоко, как А. П. Чехов, в сложную сущность человеческого страдания.

Известный киевский врач профессор Е. И. Лихтенштейн в одной из своих недавно вышедших книг заметил, что произведения любимых писателей и в первую очередь А. П. Чехова облегчали ему проникновение во внутреннюю картину болезни и тем способствовали установлению… контакта с пациентом. Думаю, что подобное признание могли бы сделать многие врачи.

Каковы ощущения человека, находящегося в лихорадочном состоянии? Откройте рассказ «Тиф».

Молодой поручик возвращается домой. Ему нездоровится. Он с ненавистью смотрит на соседа по купе, задающего какие-то вопросы. Он не находит себе места. Руки и ноги его не укладываются на диване, хотя весь диван в его распоряжении. Во рту у поручика сухо и липко. В голове тяжелый туман «…Мысли его, казалось, бродили не только в голове, но и вне черепа, меж диванов и людей, окутанных в ночную мглу. Сквозь головную муть, как сквозь сон, слышал он бормотанье голосов, стук колес, хлопанье дверей…»

Кто хоть раз в жизни испытал лихорадочное состояние, должен согласиться, что Чехов передал его весьма точно и высокохудожественно.

В этом же рассказе Антон Павлович очень точно передает радость человека, выздоравливающего после тяжелой болезни, внезапно бросившей его на грань жизни и смерти:

«…Всем его существом, от головы до ног, овладело ощущение бесконечного счастья и жизненной радости, какую, вероятно, чувствовал первый человек, когда был создан и впервые увидел мир… Он радовался своему дыханию, своему смеху, радовался, что существует графин, потолок, луч, тесемка на занавеске. Мир божий даже в таком тесном уголке, как спальня, казался ему прекрасным, разнообразным великим. Когда явился доктор, поручик думал о том, какая славная штука медицина, как мил и симпатичен доктор, как вообще хороши и интересны люди…»