Дополненная реальность. Новый пользователь
Шрифт:
Просканировать Марципанникова с Пашкиного места было проблемно. Демидова впереди типа думала о каком-то парне, который ей якобы не звонит. Сумочкин жаждал интимной близости с грудастой Светкой. И в это Пашка безоговорочно поверил. Кто ж того не жаждал? У Светки за неделю, кажется, сисяры ещё на один размер вымахали.
Приложуха вдруг выдала третьего овна. Порадоваться Пашка не успел: Ольга Львовна приметила у него в руках телефон и отобрала его до конца урока.
Хотя права никакого не имеет!
Но
Поговорить с Толиком перед алгеброй не получилось: он Пашку демонстративно игнорил. А бегать и упрашивать времени не было: Славка решил, что давненько Пашкин ранец никто не забрасывал в женский туалет.
Отобрал он его с боем, но запулил в бабскую сральню лихо и метко, через весь коридор, протерев заодно пол. Ранец бодро двинулся о дальнюю стенку.
Скот всё-таки Славка!
Заходить в женский туалет считалось стыдным. А ещё было очень стрёмно. Мало ли, что там происходит. Кабинка с дверью была только одна, остальные унитазы стояли просто с перемычками по бокам. А от баб за посягательство на их территорию можно было огрести похлеще, чем от Славки. К тому же, бабам сдачи не дашь. В общем, хреново.
Славка с прихлебателями выстроились в ряд, подготовив телефоны. Стараясь сохранять лицо, Паша встал у окна, делая вид, что ему не интересна судьба имущества. Но краем глаза следил за ранцем в видной части уборной.
Очень надеялся, что кто-то из девок вынесет. Есть же у них сердце? Разве не должны женщины быть сердобольными?
Угу, как же.
Подумал попросить какую-то малявку-пятиклашку, но заподозрил, что это — именно то, что мечтает заснять Марципанников. Понравилось ему мышиным ранцем славу себе создавать. Столько подписчиков привалило разом! Небось, даже бабло на рекламе начал рубить.
Теперь ему новый контент позарез нужен.
Козлина.
Перемена окончилась, и эти уродские недоблогеры всё-таки пошли в класс.
Пашка подождал ещё минут пять после звонка, для верности. Коридоры опустели.
С отчаянно колотящимся сердцем ступил в предбанник женской уборной. Окликнул несколько раз, потом даже постучал по косяку двери.
И метнулся за ранцем.
Математичка отчитала за опоздание и заставила минут десять стоять около своей парты, на потеху Славе и ко.
Это вместо того, чтобы защищать учеников от буллинга, такие клуши только хуже делают.
Даже предатель-Толик, кажется, ржал! Вот мудила! Уж не расквасить ли ему нос вместо извинений?
Пашка был очень зол, когда наконец-то получил позволение сесть.
В приложении дали дракона.
И ещё прогрузилось-таки новое квестовое задание.
Пашка перечитал его трижды, хлопая глазами:
«9.
Глава 4
Волшебный пендель
Сначала Пашка не понял. Но потом как понял!
Показалось, что он чувствует физически, как загораются собственные глаза.
Игруха хочет… подставить Марципанникова?! Вот это было бы круто! Пашка что-то когда-то читал про описанную в задании смесь в и-нэте. То ли взрывается она, то ли ещё что. Во всяком случае сулящее проблемы.
Но…
А если спалят? Если кто увидит, как Пашка кладёт коробок? Или, ещё хуже, мусор в рюкзак своего врага пихает? После такого одним ранцем в бабской сральне не отделаешься.
Он покосился на козла-Славку боковым зрением. Заманчиво, сцуко! Сколько этот урод попортил Пашке крови!
Началось ещё в младшей школе. Всё-то тогда малолетнего Славика в однокласснике Павлике веселило: и штаны его подстреленные на щиколотках, и то, что дольше всех в классе ходил с кнопочным телефоном, и то, что единственный не поехал в Питер на двухдневную экскурсию (Пашкин отец тогда речь на тему стоимости мероприятия разделил на четыре части и декламировал с антрактами даже дольше, чем однокашники тусили в северной столице).
Впервые Славка поднял на Пашу руку в третьем классе. До того только «случайно» — на физкультуре задевал, в коридоре, проносясь мимо со страшной скоростью… Надо было его догонять и толкать в ответ, тогда, может, не решился бы. Но Пашка не догонял.
— Ты чё последнюю булку с повидлом забрал? — накинулся тогда Славка, грубо дёрнув Пашу за плечо на выходе из столовой. — Тебе повылазило, что я сзади стою?
В общем, у Пашки и булку отняли, и по скуле ещё врезали, да так, что там потом небольшой синяк даже проступил. А он… не дал сдачи.
Растерялся. Опешил.
Ему было девять, и он ещё свято верил, что огрести человек может только от старшего брата. И то. Не до синяков, разумеется (ибо над братом есть батя).
Ошарашенный, да ещё и оставшийся голодным Пашка и совершил свою самую большую (после попустительства) ошибку. Он всплакнул.
Не сильно, и, конечно, не на виду (мальчики не плачут!). Но глаза остались красными, а нос опух. Мальчики же действительно не плачут особо, а ещё реже — смотрятся в зеркало. И потому с последствиями не знакомы.