Допрос с пристрастием
Шрифт:
– Согласен, – веско произнес Валет. – Так не бывает, чтобы люди возникали то раз в год, то раз в месяц. С чего они тогда живут? Никого не крышуют, ни с кого не имеют. Бац – появились! Бац – пропали! Что интересно: когда всплывают, валят только наших. На стрелку не зовут, не предупреждают. Тупо валят братву, и все! Помните этих отморозков, с Украины… Из Дебальцево? Кто их расшлепал? Никто не знает. Хотя они заслужили, без вопросов…
Он сделал небольшую паузу. В нее тут же вклинился Гуссейнов:
– Я ничего такого сказать не хочу, обижать не хочу. Мы все друг другу верим, мы все дружим. Но мы с пацанами
Снова наступила тишина. Все взгляды обратились к Кресту и Северу. Хотя воры и сидели как-то обособленно, но ничем не отличались от остальных. Дорогие костюмы, швейцарские часы, элитные английские туфли… Они уже не светили стальными фиксами и татуировками. Худощавое лицо Креста, похожее на маску дьявола, не выражало никаких эмоций. Но стоило ему заговорить, как по залу потянуло страшноватым холодком «того света».
– Гнилой базар! Тебе же сказали, что и нас бомбят! Еще не все сказали!
– Ваших не валят, наших валят! – По залу пронесся нарастающий гул недовольства.
Но его оборвал Север. Он был правой рукой пахана, его преемником. Плотный, с расплющенным, как у боксера, носом, молодой «законник» подался вперед и заговорил:
– Год назад замочили Слюнявого. Если кто не в курсах, глаза ему, конечно, не ковыряли. Но метку Колдуна кинули. Мы город перерыли – голый вассер. Непонятно – кто, за что… Месяцев пять прошло, спалили мастерскую Лакировщика. Там «левых» тачек было – на лимон зелени, не меньше. А перед этим был звоночек от Колдуна. Предупреждение, чтобы не трогали стоянку какого-то барыги. Лакировщик не поверил. Думал, молодые на понт берут. Отморозков, которые зоны не нюхали, сейчас хватает…
Крест осмотрел всех пронизывающим взглядом и, остановившись на Валете, прервал Севера:
– Мы хотели пробить, кто за барыгу мазу держит. А он сорвался за бугор. Бизнес продал и откинулся. Кстати, стоянка у него была на набережной. И продал он ее кому-то, кто под речпортовскими ходит!
– Мало ли кто под кем ходит? – оскалился Валет. – Мы тут вообще не при делах! Если только кто-то крысячит…
Он бросил ненавидящий взгляд на Питона. Но Крест предупреждающе поднял руку:
– Может, и так. Случайности бывают разные. Но если вы в случайности не верите, то и мы можем не поверить!
Как обычно бывает в напряженной ситуации, всем понадобилась пауза. Вот-вот мог вспыхнуть серьезный конфликт. Итальянец торопливо налил себе коньяка и выпил в одиночку. Потом осторожно произнес:
– Мутная тема. Вы на нас коситесь, мы на вас. Как будто нас кто-то сталкивает. Специально, да?
– Думаю, воры тут ни при чем, – сказал Антон. Он старался сглаживать конфликты, и одно из его погонял было «Миротворец». – Скорей, молодые подросли, борзые, не знают, кого надо уважать. И наших, и ваших валят, без разбору. Когда визитки подкидывают, когда нет…
– Махновцы! – пробормотал Север. – Беспредельщики!
– Чего ж они ментов не трогают, барыг всяких? – спросил Питон. – Нет, братва, неспроста все это!
Валет бросил на него недовольный взгляд.
– Давайте выпьем за то, что мы друг друга поняли, – предложил Антон, и впервые за вечер сидящие за столом чокнулись и выпили вместе.
Обстановка разрядилась. Валет сделал
Тщательно «перетерли» основную тему. Общая картина получилась странная. С одной стороны – «колдуны» всплывали редко. С другой – работали чисто и профессионально, не оставляя следов, кроме визиток. Но визитки – это тоже следы! Зачем их оставлять? И почему они нападают на братву и воров? Может, это «мусорские прокладки»? Ходят же слухи про «Белую стрелу»… Но менты сейчас не те, что восемь-десять лет назад… Слабые стали, прикормленные… Их бы уже давно свои сдали…
Итог подвел Крест. Он поднялся, положил на стол салфетку и припечатал:
– Короче, разбор показал: ни ваши, ни наши не при делах. Менты тоже не при делах. Однозначно – махновцы из молодых, параши не нюхавших! Ставим на них «минус»! Где бы ни объявились, где бы ни попались – на воле, на зоне, спросим, как с гадов! А попадутся рано или поздно, куда денутся! Кто не согласен?
Однако других мнений не было. Так и решили. «Колдуны» были приговорены к смерти.
«Стол» закончился в семь тридцать вечера, и информация о нем начала расходиться в криминальной среде, а в девять подполковник Коренев уже знал о его результатах. Еще через несколько минут, измученный тяжелым днем, Филипп Михайлович отправился домой.
Последнее время Коренев заходил в свой подъезд без понтовых заморочек, вроде пистолета в вытянутой руке. Стрелять бандюганы меньше не стали, но после того, как Лис и собровцы расправились с «чехами», [4] сунувшимися в подъезд к Литвинову, вряд ли найдутся желающие повторять их печальный опыт. А если все же найдутся, то обновят метод…
Открыв дверь, Лис замер: из гостиной доносился заливистый смех Ребенка. С кем это она так веселится? То ее и нарочно не рассмешишь: Лис и случаи интересные подбирал, и анекдоты новые заучивал – все напрасно. Улыбнется, вежливо хихикнет, насмешливо фыркнет – и только. А ведь известно – женщина с готовностью смеется над шутками мужчины, который ей как минимум интересен.
4
«Чехи» – чеченцы (проф. сленг военнослужащих федеральных войск).
Осторожно, чтобы не щелкнул замок, он прикрыл дверь. В душе появилось какое-то гадкое саднящее чувство. Как будто сейчас Ребенок изменяла ему с кем-то. А он подглядывал, чтобы узнать – с кем? Лис снял обувь, не зажигая света, бесшумно прошел по гладкому теплому паркету, убеждая себя, что он не скрывается и не прячется, а просто не афиширует свой приход. Снова послышался смех – будто серебряный колокольчик прозвонил:
– Оксанка, не ври! Он так и сказал?
Подполковник РУБОПа прислонился седеющим виском к прохладному косяку. Ему стало неприятно и немного стыдно. Он привык подглядывать, подслушивать, сдаивать из-под различных людей нужную информацию. Но подслушивать собственную жену в собственной квартире – это уже паранойя. Хотя эта Оксана – та еще б…! И кто этот «он»?