Допустимая погрешность некромантии
Шрифт:
Но приглушенные мольбы Тайишки и еяго настороженный взгляд помогли пчринять решение. Бывают такие дела, кфоторые просто надо сделать. В данном сфлучае, чтобы притупить бдительность и не вызвать еще больших подозрений. Я сделала шаг, наклонилась к его лицу, закрыла глаза. Сам господин Шакка при этом не собирался мне помогать: он не обнял, не ответил на поцелуй, когда я прикоснулась к его губам. Я прижалась чуть теснее. Один, два, три, достаточно. Отстранилась и взгляда не отвела. Глаза прищуренные, внимательные, а голос стал мягче:
—
— Ты… Вы не такой, каким я вас помню.
— Не нравлюсь?
— Нравитесь! — соврала уверенно, потому что именно об этом вопила во мне Тайишка. — Но вы спросили, что меня останавливает…
Он перебил, но говорил все так же тихо:
— А разве глаза влюбленной женщины видят рост или плешину? Разве любовь не делает любую внешность привлекательной?
— А! Это проверка! — от неожиданного понимания я даже произнесла это вслух. — Вы проверяете…
И осеклась. Он знал, что настоящую Тайишку не остановила бы уродливая внешность. Она обязана была сгорать от страсти при любом раскладе! Эдакий экзамен, насколько хорошо работает его заклинание! И на самом деле он наверняка выглядит именно так, как Дмитрий Александрович. Но мне-то что делать с моим стопроцентным зрением?
— Тайишка, ответь еще на один вопрос, — если просто слушать его голос, закрыв глаза, то несложно и представить определенное влечение. Со временем, конечно, но несложно… — Ты сильно изменилась после воскрешения? Или твой характер именно такой?
— Сильно изменилась, — правду говорить легко. — И очень жаль, если я вас разочаровала.
— Не разочаровала. Вызвала интерес. А я уже лет двести ничему не удивлялся. Начинаю подозревать, что ты не просто побывала в другом мире — ты принесла в себе демона, о котором я пока ничего не знаю. И именно он добавляет сейчас яда в каждое твое слово.
В точку, что уж сказать. Но говорить больше ни о чем не хотелось:
— Господин Шакка, я очень устала.
Он отступил в сторону:
— Иди сегодня, Тайишка. Но с завтрашнего дня я начну узнавать тебя. И позволю тебе узнавать меня. Усни с этой мыслью, Тайишка, привыкни к ней.
Я поспешила скрыться за дверью. Кое-как отыскала свою комнату и после этого зарылась в одеяло с головой. Теперь я понимала куда больше, но облегчения понимание не приносило. Тайишка внутри подвывала — ее пока еще нереализованное желание к некроманту будет только возрастать. Мне придется каким-то образом подыгрывать… или честно признаться. Ему ведь Тайишка нужна: пусть меня выселяет домой, а ее забирает с потрохами, на все согласную! Да вот только пульсировала одна тревожная мысль: именно я пришла из другого мира, и без меня Тайишка не сможет рассказать ему ничего любопытного. Отпустят ли меня после таких новостей?
Глава 5
— Дмитрий Александрович, а можно я вас на ты буду звать?
— Нельзя.
—
— Моя реанимация — мои правила. Что у нас там в козырях?
— Черви.
— Ненавижу червей. Но буду продолжать не замечать, как ты мухлюешь.
— А вы еще чаще из палаты выходите. Тут даже ангел начал бы мухлевать!
— Хорошо, что я на деньги не согласился играть.
— О, Дмитрий Александрович, есть вопрос, который я всю жизнь мечтала задать реаниматологу! Нам в институте на психологии давали. Допустим, привозят к вам в тяжелом состоянии сразу нескольких человек: преступника, полицейского, ребенка и мать четверых детей. Вы один, и принимать их можно только по очереди. Причем известно, что шансы следующего сокращаются, а последний точно не доживет. В каком порядке будете их реанимировать?
— Бред какой-то.
— Ответьте!
— Ну… ребенка увезут в другую реанимацию, детскую. Это не мои проблемы.
Я начала злиться:
— Ла-адно. Минус один. С остальными что делать станем?
Дмитрий Александрович задумчиво разглядывал свои карты. Потом выдал:
— Ты вход в отделение видела?
— Видела. И что?
— Туда пройдет одновременно только одна каталка, и потому поступать они будут уже в определенной очереди. Вот в этом порядке и будем реанимировать.
— Но как же? — не поняла я. — Неужели преступник важнее матери четверых детей? Вы о социальной справедливости слыхали?
— Мне дело делать или о социальной справедливости думать? Пока я буду взвешивать варианты, все трое могут умереть.
— Четверо!
— Трое. Помнишь, ребенка уже увезли в другую реанимацию? Не мои проблемы.
— Вы циник! А если спасете одного преступника, неужели не будете потом сожалеть?
— Не о чем сожалеть. Потому что я даже спрашивать не стану, кто из них кто.
— А я вам скажу! Вот специально, чтобы вас совесть мучила.
— Не сомневаюсь. Но знаешь, Ольга, иногда правильнее не думать, если мысли мешают действиям.
Крик из коридора не позволил мне возразить:
— Кто на смене? У нас огнестрельное!
— Вот я и пообедал, — Дмитрий Александрович бросил карты на кровать и отправился к выходу.
И как здесь не мухлевать? Хотя на этот раз он пробыл со мной целых одиннадцать минут! Рекорд.
На долгое время затихшая Тайишка теперь встрепенулась:
— Какой он, Оль, какой! Скажи, что у тебя тоже дух захватывает, потому что ты ведь видишь его теми же глазами, что и я!
Я улеглась на подушку и зевнула.
— Танюх, ты бы определилась уже. Влюбляться одновременно можно только в одного человека — таково основное правило мироздания, если ты не знала. Так от кого у тебя дух захватывает: от Дмитрия Александровича или господина Шакки? Я твоим трепетом и вчера натрепеталась, так что давай уже сузим круг объектов для трепета.
Она долго думала над ответом: