Дорадо
Шрифт:
Чина сознательно заставила себя ни о чем не думать. Ей не хотелось даже предполагать, какого рода улов собирают шлюпки. Она смотрела на червоточину и напоминала себе, что это дыра в пространстве длиной в десять тысяч световых лет, что сквозь нее она видит звезды почти на другом конце Галактики, непостижимо далекие и одновременно близкие.
Эти звезды были для нее чем-то нереальным. Она родилась на станции и здесь же умрет. Моряки жили ради межзвездных перелетов, их будоражило искажение пространства, когда они падали сквозь топологическую несовместимость
Однажды она объяснила это Дарину. Он любит ее, так не может ли он остаться с ней здесь и сделать порт своим домом? Он рассмеялся в ответ — негромко и добродушно:
— Нет, моя красавица. Разве ты не знаешь, что звезды проникают нам в кровь? Если я задержусь в порту слишком долго, они начнут меня звать, и если я в этот момент не найду корабль и не улечу, то сойду с ума. — Он нежно поцеловал ее. — Но ты ведь знаешь, я всегда буду возвращаться к тебе. Она знала. Но это не значит, что могла смириться с такой судьбой.
«Гесперия». Он улетел на «Гесперии». Чина понимала, что никогда больше не услышит этого названия, потому что суеверные моряки и работники порта никогда не произносили имя погибшего корабля. Отныне он станет просто «корабль» или «тот корабль, сами знаете какой», и любой поймет, о чем идет речь.
Она висела перед иллюминатором, глядя, но не видя, очень долго. Возможно, несколько часов. Шлюпки начали возвращаться, зажав в металлических руках обломки и волоча их за собой на буксире. Они доставили в порт первых мертвецов.
У портовиков имелись свои легенды. Некоторые могли даже оказаться правдой. Согласно одной из них, на станцию Псков неожиданно пришел корабль старинной конструкции. Эта станция обращается вокруг червоточины Виадея, в двух прыжках от Порта Чины, и слухи об этом событии циркулировали по всей сети. Корабль еще не успел причалить, а портовики уже отыскали его в архивах. Это оказался «Цандер», который вошел в Виадею триста семьдесят лет назад во время мощной солнечной вспышки, одной из сильнейших когда-либо зарегистрированных. И пропал.
Когда «Цандер» вышел из червоточины, все его сенсоры оказались повреждены излучением. Буксирная команда Пскова отыскала его, поймала, стабилизировала и отбуксировала в док.
Отпущенные в увольнение парни с «Цандера» разговаривали со странным акцентом, так что их с трудом понимали. Чудом было уже то, что корабль вообще проскочил червоточину; все его навигационные системы — ненадежной конструкции и давным-давно устаревшие — попросту вышли из строя. Команда «Цандера» восхищалась размерами порта Псков и разнообразием тамошних развлечений и никак не могла поверить, насколько расширилась за эти годы транспортная сеть, использующая червоточины. Они предлагали в оплату архаичные монеты, бывшие в обращении у древних и ныне почти забытых наций, и ценность эти монеты имели разве что как антиквариат.
Через неделю,
Но никто на станции не сказал им, что в старинных журналах имеются исчерпывающие записи о каждом прохождений сквозь червоточины, и в этих журналах, тщательно оберегаемых, несмотря на революции и катастрофы, нет никаких упоминаний о том, что «Цандер» когда-либо вернулся в собственное прошлое.
Возможно, команда «Цандера» это знала. Ведь они были моряками. Пусть они носили старомодную одежду и говорили, как давно уже никто не говорит, главное — они были моряками.
Вернувшись в ремонтный док, Чина смотрела, ждала и боролась со страхом. Ну как она могла отпустить Дарина? Надо было прижать его крепче, а не отталкивать. Толпа в доке заметно увеличилась, и Чину оттеснили к молодому человеку, одетому, лишь в набедренную повязку и плащ из перьев.
— Извините, — бросила она и тут же узнала того самого танцора, который забежал в «Коварного тигра» и первым сообщил новость о крушении. Поддавшись внезапному порыву, она коснулась его руки. — Меня зовут Чина.
Парень удивленно взглянул на нее.
— Тайо, — представился он в ответ. — А ты работаешь в «Коварном тигре». Я тебя уже встречал. — Парень глубоко дышал, а веки его дрожали — похоже, он сдерживал слезы.
— У тебя был кто-то на том корабле… том, о котором мы говорили? — спросила она.
— Не знаю. — Он уже дрожал. — Надеюсь… нет. Штурман.
И тут Чину охватило недоброе предчувствие: танцор тоже говорит о Дарине. Но тут парень добавил:
— Он улетел на «Сингапуре», — и девушка поняла, что речь все-таки идет не о ее возлюбленном.
Чина вздохнула с облегчением:
— …Но ты ведь знаешь моряков, — продолжал парень. — Он сказал, что вернется ко мне на следующем корабле, который пойдет в наш порт, и если «Гес…», если этот корабль как раз возвращался…
Чина обняла Тайо за плечи:
— С твоим другом все в порядке. Он не мог оказаться на этом корабле, уж в этом я уверена.
Тайо закусил губу, но все же чуть повеселел:
— Уверена?
Чина решительно кивнула, хотя ничего точно не знала:
— Совершенно.
Когда с кораблем случается несчастье в червоточине, обломки разносит и во времени, и в пространстве. Чина даже не знала, когда именно «Гесперия» потерпела крушение — возможно, это произошло в будущем, спустя несколько лет, а то и столетий. И она цеплялась за эту мысль.
Вскоре пришел другой корабль, но не через Дорадо, а через червоточину Камино Эстрелла, самую маленькую из трех, которая вела в старое и богатое скопление миров в созвездии Ориона. Он простоит в порту три дня, чтобы экипаж смог немного отдохнуть, а потом скользнет через Дорадо на другую окраину Галактики.