Дорасти до неба
Шрифт:
Экскурсия окончилась у центрального объекта экспозиции — механического молота. Ну да, какая же кузница без него! Управлять им оказалось очень просто: берешь клещами раскаленную заготовку, кладешь ее на наковальню, нажимаешь педаль, и тяжеленная стальная чушка начинает долбить по одному и тому же месту. Кузнецу остается лишь поворачивать и пододвигать деталь под место удара так, чтобы в результате получалось именно то, что задумано. Например, цветок. Или клинок. Но это же здорово! Это же так классно: если ты мастер, то из куска железа можешь сделать хоть гвоздь, хоть подкову, хоть произведение искусства. И внутренний
Я восхитилась. Искренне, вслух и громко. И парень расцвел! А дальше уже пошло легко. Мы вернулись наверх, я предложила перейти на "ты", и через пять минут мы уже болтали, как будто знали друг друга сто лет, не меньше. Мне захотелось печенья, но кофе уже закончился, да и напилась его я досыта.
— Ром, я обещала тебе вкусный чай. Будешь пробовать?
— А почему бы и нет?
— Ну тогда… у тебя есть стеклянный заварник?
— Н-нет. А обязательно?
— Обязательно. Но в крайнем случае можно обойтись полулитровой стеклянной банкой. Это-то есть?
— Это есть.
— Доставай!
А дальше я творила волшебство. Даже я сама, хотя и не один десяток раз видела это чудо, каждый раз обмираю от восторга. А тут — неофит. Неофитище!
Свет в комнате был убавлен до уютно-интимного. По стенам пробежали тени, углы скрылись в темноте. О донышко банки стукнул невзрачный серый шарик диаметром сантиметра два-три. С шипением полился из чайника кипяток, пока не заполнил банку до "плечиков". А потом… потом мы оба глядели, не дыша, как за стеклом распускается прекрасный цветок хризантемы. И как-то даже не заметили, что оказались совсем близко, соприкоснувшись плечами и коленями. А когда это обнаружилось, то мы одновременно отскочили друг от друга, усевшись чинно-благородно каждый на своем месте.
Волшебство закончилось. Ухватив банку полотенцем за горлышко, я разлила чай по фаянсовым кружкам, пододвинула одну к Роману, другую взяла сама и сделала первый, самый вкусный, глоток. Замерла на секунду, впитывая вкус и аромат чая, и, удовлетворенно кивнув, потянулась за печеньем. Роман, в свою очередь, тоже немного отпил. Тоже посидел, оценивая.
— А ведь и вправду вкусно! — удовлетворенно заключил он и, последовав моему примеру, цапнул печенинку. Попытался.
Вот чесслово, я специально не подгадывала, но только наши руки столкнулись над вазочкой с печеньем. Столкнулись, и отдернулись. Я, чтобы не мешать Ромке зажевать печенье, нацелилась на конфеты, но он, видимо, решил точно так же, и мы с ним снова столкнулись руками, теперь уже над вазочкой с конфетами. И это пустячное происшествие так насмешило обоих, что уже через полминуты мы оба самым натуральным образом валялись на полу, держась за животы от смеха. Хорошо еще, чашки с чаем на стол вернуть успели.
С чего начинается любовь? С чего начинается дружба? Я раньше не знала, а теперь — знаю. С таких вот совместно пережитых моментов. И когда мы оба, обессилевшие от хохота, еще периодически срываясь на короткий полуистерический смешок, поднимались с пола, вытирали слезы и усаживались обратно в кресла, я уже на все сто процентов была уверена: как там с любовью — еще неизвестно, а вот дружба у нас выйдет хорошая. Крепкая и долгая. Правильная.
Чай допить мы так и не успели: заверещал
— Но ведь мы договаривались на понедельник! — сказал он наконец. — У меня еще не все готово, я планировал завтра закончить и в понедельник с утра вам привезти.
В трубке снова забубнили. И, кажется, интонация голоса сменилась на угрожающую. Я насторожилась.
— Ну хорошо, я отдам сейчас то что уже готово, а остальное — в понедельник.
Рома повесил трубку и повернулся ко мне.
— Я на минуту. Ты ведь слышала разговор? Отдам нервному клиенту готовую часть заказа и вернусь.
— Хорошо, только не задерживайся. Я что-то беспокоюсь: нормальные люди в субботу вечером, да по темноте, за заказами не ездят. Они дома сидят, телевизор смотрят и водку хлещут.
— Не переживай, я мигом.
Роман натянул ботинки, шагнул за порог, и за его спиной с легким щелчком захлопнулась дверь.
Глава 16
Я сидела, как на иголках. И с каждой прошедшей минутой этих иголок становилось все больше. В конце концов, минут через десять, я не выдержала. Надела свои ботинки, как следует их зашнуровала и открыла дверь.
Снизу доносились голоса, и разговор шел явно на повышенных тонах. Вернее сказать, один из собеседников просто орал на другого. Слов было не слышно, но на разговор с клиентом это было не слишком похоже. Я прикрыла дверь, и стала осторожно спускаться вниз, стараясь не шуметь. Ну да, прежде, чем с криками "кийя!" вламываться в помещение, стоило тихонько послушать, о чем идет речь. Вот только внизу, в тамбуре, стоял невидимый сверху охранник. Он меня не услышал, он меня увидел. И гаркнул:
— А ну пошла обратно!
Ненавижу, когда мне хамят. Мужик, конечно, при исполнении, но, кажется, там, в мастерской, страсти накаляются, а этот крокодил мне мешает. И очень хорошо, что куртка у него расстегнута, а я стою на ступеньках.
— Н-на, козел!
Я уже говорила, ботинки у меня тяжелые. И вот таким тяжелым ботинком я профессионально припечатала охранника в солнечное сплетение. Он согнулся, не в силах ни вдохнуть, ни… охнуть, а я спокойно подошла ближе и добавила ребром ладони по горлышку. Так, вполсилы, чтобы только отключить минут на пятнадцать. Охранник беззвучно стек по стене. Я на всякий случай откинула двумя пальцами левый борт его куртки. Так я и думала: пистолет. Трогать его, вообще-то, не стоит, это железная статья. Ну а что, если этот бычок придет в себя и начнет палить во все стороны?
Я пошарила в карманах охранника, нашла относительно чистый платок и, обернув им ладонь, вынула пистолет из кобуры. Куда его девать? Да вот в урну, что стоит тут же рядом. И платок туда же. Так, этого от опасных железяк избавили. Но ведь есть и другие! И это — железный повод сотворить каменную кожу. А пока идет отходняк от магии, послушать, что происходит в мастерской.
Я приложила палец к сонной артерии охранника: живой. Задвинула засов на входной двери, чтобы никто посторонний не вошел, и подкралась к внутренней. Приоткрыла чуток, и принялась слушать.