Дорасти до неба
Шрифт:
Я у нас в управе закорешилась с пацанами-айтишниками. Они ребята нормальные, правильные. Они мне и поведали страшную тайну: главбух у нас в рабочее время то танчики гоняет, то порнуху в интернете смотрит. И не понимает, дурачок, что админам-то все это видно. Начальство на это смотрит сквозь пальцы, а им это дело — как серпом по фаберже. Вот мы с ребятами ему время от времени мелкие подлянки устраиваем. И у него периодически то игрушка подвиснет в самый критический момент, то звук на компьютере включится во время кульминации, то еще что в том же духе. Он зовет программеров — мол, у меня компьютер не работает. Они приходят, честно проверяют: текстовый редактор открывается, электронные таблицы работают, учетные программы в порядке — ложный вызов. Мужик бесится, а
Нынче после работы всех "управленцев" свезли автобусом в кафешку, типа на корпоратив. В честь юбилея завода. Работяги отдельно будут отмечать, а нам вот приходится с начальством маяться. Я бы, чесслово, лучше на тренировку сбегала или просто так по городу прогулялась. Так нет же: сняли у всех с зарплаты по три сотни на банкет и в добровольно-принудительном порядке вывезли поддержать корпоративный дух, сплотить коллектив и в едином порыве нажраться и разбежаться. Закуски было, как водится, мало, порции крошечные, зато винища — хоть залейся. Кто хотел, тот и заливался. Вот и наш типа главбух накатил лишние сто грамм. Или даже не сто — не знаю, врать не буду. Но только что-то у него в мозгах переклинило, и он решил в антракте между приемами пищи — то есть в период танцулек, когда включили музыку погромче, а свет, напротив, убавили до минимума — ко мне свои яйца подкатить. Я чуть отошла от толпы в сторонку, хотела на видео снять пьяные попрыгунчики. И только запись включила, как этот козел сзади подкрался и ручонки свои мне на грудь положил. То есть, на то место, где у нормальной девки грудь должна находиться. Сильный зараза, меня к себе жмет, лапает за отсутствующие сиськи и какую-то пьяную мутотень мне на ухо шепчет. Мол, любит без памяти, мол, страсть его обуяла, мол, златом-серебром всю осыплет… У меня руки были телефоном заняты, зато растяжка отличная. Я и махнула ногой. Так-то я ему в пуп дышу, ну, может, чуть повыше. Ну и прикинула, что приложу его примерно в грудину. Дыхалку собью, из равновесия выведу — главное, чтобы грабки убрал. Но вот не сообразила, что он ко мне нагнулся, почти к самому уху. Так что засветила я ему носком тяжелого ботинка аккурат в лоб, прямо по центру. Был бы у него третий глаз — вышибла бы напрочь.
Я била вполсилы, но этому ловеласу хватило. Он хрюкнул, заткнулся и прижимать меня прекратил. Я поворачиваюсь, а он глазки закатил, и на пол оседает. Я, конечно, закричала, народ набежал, давай вокруг суетиться, а я под шумок по-быстрому свинтила домой. И вот что за хрень? Пока от главбуха отбивалась, была спокойной, как сто удавов. А на полдороге меня вдруг как начало колбасить! И колотило меня как врага народа, пока я до дому не добежала. А там уже в ванну горячей воды с ароматическими солями напустила, в нее забралась и сидела, пока нервы не отпустило. Ну а потом уже я чаю напилась, да спать завалилась. И тут мне снова начал сниться сон. Тот же. Вернее, герои в нем были те же, а вот события разворачивались уже совсем другие.
Мирланда сидела у раскладного походного столика на раскладном же стульчике. На стол обозники выставили миску горячей каши с салом, несколько ломтей подзасохшего уже хлеба и деревянную чашу с разбавленным вином. Ничего особенного, все то же, что уплетали сейчас и все остальные члены их небольшого отряда, присев на расстеленную прямо на траве попону. Лошадей не распрягали, лишь немного ослабили им подпруги, да навесили на морды торбы с овсом. Девушка сейчас бы и сама с удовольствием вытянулась на попоне, вот только лежать в доспехе ну очень неудобно. А так, если отстегнуть латные перчатки да снять шлем, можно хотя бы поесть. Впрочем, повода надеть шлем за те три дня, что минули с момента выезда из Далайна, из родового замка, так и не возникло. Оно, наверное, и к лучшему: все три дня солнце пекло немилосердно, доспехи раскалялись так, что к ним невозможно было притронуться. Казалось, плесни на кирасу воды — зашипит. В шлеме она и вовсе бы сварилась заживо, а так все же было
С вечера Мирланда омылась в ручье, рядом с которым устроили ночевку, но сейчас, к полудню, тело под доспехами взмокло и ужасно чесалось. Девушке отчаянно хотелось в мыльню, чтобы смыть с себя все — и пот, и тяжесть доспеха, и страх. Она боялась, и не стеснялась себе в этом признаться. Так учил ее отец, так учил ее Беррейл. Боятся все, — говорили они. Только дураки не боятся ничего. Преодолей свой страх, и получишь уважение своих людей. А самое опасное — неизменно прибавлял отец — врать самой себе.
И вот сейчас она сидела и черпала кашу из миски деревянной ложкой. Есть не хотелось, но она все равно пихала в себя еду. Во-первых, на нее смотрят люди. И они должны видеть, что она спокойна и уверена в успехе. А во-вторых, ей сегодня понадобятся все силы. До Перевала осталось полдня пути. Но именно здесь, на этом заключительном отрезке, дорога проходит через Сумеречный лес. Название говорит само за себя: деревья в нем растут такие, что не пропускают к земле ни одного солнечного луча. В этом лесу даже в середине дня, когда солнце стоит в зените, царит полумрак. Три дня они двигались по землям Белой долины и даже ночью не встретили ни одной темной твари. Значит, враги будут поджидать их здесь, в этом лесу. Порождения Тьмы не выносят сияния Светлой Воительницы, а здесь лес укроет их от ее взора. Так что если нападение случится, то оно произойдет именно сейчас, пока обоз будет катиться сквозь лес.
Привал окончился. Обозники собрали припасы и уложили их на телеги. Мирланде подвели скакуна, помогли пристегнуть перчатки и подняться в седло. Она, немного помедлив, отцепила с луки седла шлем и надела его. Раздались крики возниц, щелчки кнутов, заскрипели колеса телег, и обоз начал постепенно втягиваться под кроны вековых деревьев Сумеречного леса.
Часа через полтора после привала Мирланда подозвала к себе Фарла, одного из посланных с ней воинов. Он не раз бывал в крепости Перевала, и хорошо знал дорогу.
— Скажи, Фарл, — начала девушка. Голос ее из-под шлема звучал глуховато. — много ли нам еще осталось?
— Чуть больше половины пути, госпожа, — ответил Фарл. — Скоро будет Беспечная поляна. От нее еще два часа лесом и потом часа три подъема к Перевалу.
— А почему эту поляну называют Беспечной? — продолжила расспросы Мирланда.
— Говорят, когда-то давно здесь проезжал королевский архимаг. Уж неизвестно по какой причине, но он задержался в пути, и никак не успевал попасть к Перевалу засветло. Тащиться в сумерках ему уж очень сильно не хотелось, и он решил заночевать в лесу, на этой поляне. А чтобы обезопасить себя от лесных хищников, от всякой нечисти и недобрых людей, наложил на это место множество различных заклятий. С тех пор поляна стала совершенно безопасной. Говорят, даже лесные разбойники не могут вступить на нее, чтобы ограбить спящих путников.
— А здесь есть разбойники?
— Раньше бывали, пока ваш батюшка не извел их под корень.
— Спасибо, Фарл.
— Всегда к вашим услугам, госпожа.
Воин отъехал на свое место, а девушка вновь погрузилась в свои мысли. Еще немного, и они доберутся до безопасного места. А там останется лишь два часа пути, и они снова выедут на открытые, ярко освещенные солнцем поля, где волки Аргайла не посмеют на них напасть. Да и из крепости могут выслать отряд им навстречу. Два часа, лишь два часа!
Вскоре деревья начали расступаться в стороны от тракта, указывая на близость поляны. Девушка обрадовалась было: все-таки еще одна вешка пройденного пути. Но тут же в груди словно оборвалось: пара всадников, ехавших в голове обоза как-то чересчур резко остановились. Мирланда послала коня вперед и, еще не поравнявшись с передними телегами, увидела: дальний край широкой поляны был словно окутан тьмой. И на этом фоне еще более черными пятнами выделялись Твари. Одна, две, три… четыре десятка! Им за глаза хватило бы и половины этой стаи. Ну что ж, значит такова судьба. Неважно, сколько перед ней врагов. Ни к чему их считать. Она просто сделает все, чтобы их осталось как можно меньше.