Дорога без конца
Шрифт:
Ведь главным-то в этом напитке был совсем не алкоголь. Дэвид однажды сам попробовал его — разумеется, в самом бледном варианте, другой его бы просто убил. Попробовал один единственный раз — когда попал в Центральный военный госпиталь. И конечно, пил он его не по своей воле: в него эту штуку насильно влили врачи. И хотя напиток несомненно помог побыстрее выбраться из госпиталя, воспоминания о его вкусе оказались настолько яркими, что намертво врезались в память.
Парень между тем достал свой комм и продолжая лениво прихлебывать, стал что-то внимательно разглядывать
В канцелярии было довольно людно. Как всегда, проблемы у новичков, подумал Дэвид. Он быстро нашел своего оператора, получил ожидаемый кристалл и повернул к выходу. На экране у двери висел список новоприбывших. Дэвид подошел поближе. Интересно, кто этот парень, подумал он.
Он пробежал глазами по списку и сразу получил ответ. Пилотов в списке было немного: всего один. Петер Харанский. И рядом с фамилией высветилось лицо его соседа по столику.
Боевое поле не сильно отличалось от того, которое было у них в училище. Оно было заметно больше, располагалось подальше от помещений с людьми и разумеется, хорошо охранялось. Свой бот Петер нашел без труда, новая машина стояла последней в левом ряду. Около нее крутились два серворобота, людей рядом не наблюдалось. Петер пожал плечами и полез внутрь. В кабине сразу вспыхнул свет, а новенькое кресло приветливо разложилось, приветствуя пилота.
Петер сел, подождал, пока зарастет люк и только после этого повернулся к пульту.
— Привет, — сказал он, по привычке немного поерзав в кресле, чтобы оно
поскорее адаптировалось. — Меня зовут Петер. Петер Харанский. А тебя?
— Эрми, — послушно отозвалась нейросеть. — Ты новенький, да?
— Ага. Только что прилетел. Для начала можем просто поговорить.
Нейросеть с любопытством спросила:
— А ты что, любишь разговаривать с нейросетями?
— Да, — ответил Петер, оглядывая панель управления. Машина немного отличалась от той, на которой он летал в училище. — А что?
— Тогда тебе после смены нужно зайти к психиатру. Люди должны общаться с людьми, это немного ненормально.
— Эрми, — укоризненно сказал Петер, подгоняя шлем. Он не любил, когда тот болтался на голове. — Ну почему сразу к психиатру? Я и с людьми люблю поговорить, почему же нельзя с тобой?
— Так написано в инструкции.
— Инструкции пишутся для большинства, — сказал Петер. — Но ведь бывают и исключения. Так?
— Это что — ты? — с интересом спросила нейросеть. Чувствовалось, что она
совсем молодая. Наверное, это у нее первый боевой бот, подумал Петер. Как и
у меня.
Он вздохнул.
— Сейчас сама посмотришь.
Петер вставил свою карточку в щель пульта. Машина привычно проглотила ее. Порядок.
— Двигатели — запуск.
— Есть, — ответила нейросеть. Пульт засветился крохотными голубыми
индикаторами, а прямо перед Петером в воздухе вспыхнул полупрозрачный экран, по которому поплыли активированные модули.
— Разрешение
— Получено.
— Разгон движков.
Двигатели мягко заурчали, быстро набирая положенную мощность, а потом, выйдя на режим, тихонько засвистели.
— Старт.
Бот приподнял нос и круто пошел вверх…
Когда они аккуратно сели и двигатели умолкли, Петер немного помолчал, а потом спросил:
— Что скажешь?
Эрми ответила не сразу.
— Пока не могу сделать окончательные выводы, — наконец произнесла она. — Если суммарно, то пилотируешь ты неплохо. Даже хорошо. Но ты шел практически на пределе, поэтому ограничители везде отрезали вводные. Полет из-за этого получился рваным. Нужно раза в два увеличить допуски, тогда я и смогу оценить тебя полностью.
— Молодец, — сказал Петер. — Быстро схватываешь, сразу попала в яблочко.
Он осторожно достал из кармана карточку Браухича и вставил ее. Нейросеть немного помолчала, а потом уважительно произнесла:
— Сам Браухич, надо же… Если бы не его слова, не поверила бы. Расскажешь, как он ее тебе дал?
— Потом. Насколько можешь увеличить разрешенный разброс?
— В два с половиной раза, больше нельзя.
— Выполняй.
Когда они сели во второй раз, Петер приказал креслу разложиться и стал
ждать заключения.
— Здорово, — резюмировала нейросеть. — Но в пиках ты все равно упирался,
необходимо еще увеличить.
— Напрасный труд. Нужно убрать ограничители совсем, — хмыкнул Петер. — Знаешь, они мне совсем не нужны. Все равно где-нибудь упрусь.
— На такое изменение программы полета дать разрешение может только командующий, — нейтральным тоном ответила Эрми. — Это его прерогатива.
— Без разницы, — Петер снял шлем. — Летать так для меня лишено всякого смысла. Пустая трата времени, это я понял еще в училище. Отдыхай пока. Вернусь с разрешением, попробуем еще, но тогда уже по полной.
Он аккуратно положил шлем на пульт и поднявшись из кресла, легко сбежал по трапу.
Хотя Петер прекрасно понимал, что ему действительно придется добраться до самого командующего, тем не менее играть следовало строго по правилам. Поэтому сначала рапорт попал к его непосредственному командиру. Через пару дней, украсившись резолюцией: "В принципе не возражаю" и размашистой подписью, рапорт полетел дальше по компьютерной сети. По расчетам Петера, полет до командующего должен был занять неделю, не меньше.
Насчет положительного ответа на самом верху он вовсе не был уверен, однако пока еще не придумал, что ему делать дальше. Вообще, после вероятного отказа, делать в армии ему было нечего. Но подавать тут же второй рапорт о немедленном увольнении было бессмысленно, окончившие Высшую пилотную школу были обязаны отслужить не менее трех лет. А просто менять одно место службы на точно такое же… Смысла в этом не было никакого.
Его рапорт благополучно приземлился на девятый день. Петер понял это потому, что его вызвали наверх, к "самому". Больше причин для такого вызова вроде не было.