Дорога без тебя
Шрифт:
— Издеваешься? — то ли прошипел, то ли прорычал Тимур в лицо.
— С чего бы? — холодно парировала я.
— Что тебя связывает со Смоляновым? — сжимая мое горло, хрипло спросил он.
— Это. Тебя. Не. Касается, — отчеканила в ответ.
— Где ты была? Все эти гребаные два месяца? — вдруг резко сменил он тему разговора, а я вздрогнула от неожиданности.
Вздрогнула, потому что расслышала в его голосе то, что не должна была слышать — тоску.
Два месяца? Он искал меня? Считал? Ведь ровно
— И это тебя тоже не касается, — сухо ответила.
Он стоял близко, почти прижимаясь к моему телу. Сверлил взглядом, и я чувствовала, что с каждой секундой он злится все больше и больше. Заводится все сильнее и сильнее.
— Какого хрена ты творишь? — прорычал, шатнувшись ко мне и практически прижавшись к моим губам.
— Не твое дело, — резко сказала, пытаясь его оттолкнуть.
— Сээээмммм… — прохрипел он вдруг, прижимаясь своим лбом к моему. И столько в том, как он проговорил мое имя, было одновременно бессилия и желания.
Я прикрыла глаза, уговаривая себя не поддаваться.
“Это Тимур Старцев. Ты для него неособенная. Он выйдет сейчас и пойдет найдет опять какую-нибудь девушку на ночь, даже не вспомнив о тебе. Нельзя поддаваться. Больше никогда”.
Рядом послышались громкие голоса, и Старцев все-таки меня отпустил. А я, не теряя времени, резко дернулась, обошла его и скрылась в дамской комнате. Я сбегала. Жаль, что от себя и своих чувств сбежать нельзя.
Глава 3. Контракт на месть
Обратно мы ехали уже не на Ferrari, а в черном Mersedes c водителем. За ужином Смолянов выпил несколько бокалов виски, видимо, этим и были обусловлены изменения.
— Я все слышал, — неожиданно прервал мирную тишину.
Я вздрогнула и взглянула на него. Он внимательно смотрел на меня.
— Что все? — уточнила.
— Ваш разговор со Старцевым, — усмехнулся в ответ. — Удивительно.
Сжала незаметно руки в кулаки.
С одной стороны — наверное, это было хорошо. Ведь моя задача была показать, что я небезразлична Тимуру, чтобы Смолянов понял — я могу быть действительно полезна в будущей войне.
С другой стороны — это было слишком личным. Меня до сих пор трясло от рычащего, хриплого голоса в моей голове, который раз за разом повторял слова, сказанные Старцевым: “Какого хрена ты творишь?”
— Что тебя удивляет?
— Я был уверен, что Старцев — глыба. Бесчувственная и равнодушная. Но кажется, это не так, — он вновь внимательно осмотрел меня, пытаясь очевидно сделать какие-то выводы.
— Да, он не бесчувственная глыба, но его волнуют только собственные желания и мысли, — тихо ответила.
Я услышала смешок Смолянова, но он ничего не сказал на мой выпад.
— Что дальше? — все-таки не выдержала неизвестности.
— Ты же хотела
И я облегченно выдохнула, впервые поверив, что все получится. С таким игроком как Смолянов не может не получится.
— И какой план? — спросила.
— Скоро ты все узнаешь.
Остаток дороги мы молчали. Я не настаивала на разговоре. Меня все еще немного трясло после встречи с Тимуром. Мое глупое сердце видело в каждом его действии и слове выгодный ему подтекст.
— Приехали.
Я удивленно огляделась, увидев, что мы доехали до офиса Смолянова. Вопросительно посмотрела на него.
— Нам нужно обсудить детали нашего договора. Не люблю откладывать на завтра дела.
Я послушно кивнула и вышла из машины.
В офисе Смолянов попросил секретаршу сделать нам кофе. Я удивленно посмотрела на девушку, которая в такое позднее время бессменно сидела на рабочем месте и выглядела все также бодро как днем.
— Конечно, сейчас, Константин Аркадьевич, — сразу же подскочила, услышав просьбу.
Время уже перевалило за одиннадцать, но, кажется, Смолянов этого не замечал. Видимо, он привык работать до поздней ночи.
— Садись, — указал он на кресло. Потом нажал какие-то кнопки на стационарном телефоне на своем столе и спокойно сказал: — Элла, принеси бумаги.
— Сейчас буду, — раздался бодрый голос в ответ.
Я удивленно вскинула брови.
— Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?
Смолянов неопределенно пожал плечами. Через минуту в кабинет, громко цокая каблуками, пришла Элла.
— Вот, Константин Аркадьевич, все как вы просили.
— Спасибо, Элла, пока свободна.
Смолянов подвинул ко мне бумаги, которые перед ним только что положила секретарь.
— Чтобы мы могли вместе работать, тебе надо это прочитать и подписать.
Я сглотнула. Вдруг под ложечкой засосало от беспокойства.
— Что это?
— Контракт. На месть, — с усмешкой отозвался он.
И я начала читать. Внимательно. Потому что Смолянов явно был серьезно настроен. И если уж вел дела, то делал это обстоятельно.
— Это договор о неразглашении? — я вскинула голову, наконец, дочитав.
Двадцать страниц сложных, витиеватых формулировок. Я старалась вчитываться и осмысливать прочитанное, но из-за внутреннего напряжения не могла нормально сосредоточиться.
— Да. Потому что я не хочу оказаться дураком в этой странной игре, которую мы с тобой затеем.
Договор был на первый взгляд с вполне стандартными юридическими терминами. Нельзя разглашать третьим лицам и далее длинный список, что именно я никому и ни при каких обстоятельствам не могу говорить. Если коротко: ничего. Все, что я услышу в обществе Смолянова, конфиденциально. Но смутил меня больше всего последний пункт: