Дорога без возврата 2
Шрифт:
В Федерацию входят егеря, - он оглянулся через плечо на своего спутника, - орки, гномы, оборотни и люди. У нас там много разных - и сектанты разных видов, и индейцы, и курды-езиды, не желающие с мусульманами проживать, белые из Африки, минитмены разные из США и израильтяне. Те, кто с самого начала в общую кучу не хотел.
– Кухды, - пробурчал Зверь.
– А кто такие тсистсистас и дене?
– Шайены, - пояснил Дов.
– Самоназвание. А дене - навахо. Там северные с южными шайены чуть не всем племенем прибыли. Восемь с лишним тысяч человек. Есть еще сиу и из племени крик
– И как на вашу Федерацию смотрят эльфы?
– резко спросил Зверь.
– На то, что мы вместе живем?
– переспросил Дов.
– Да никак. Есть больница и магазин. Лечат и продают, что заказываем. В наши дела не вмешиваются абсолютно. Когда нас в начале крысы убивали и дома жгли - не обращали никакого внимания, теперь мы начали массово крыс убивать - никакой реакции. Трое постоянно живут, а еще трое все время меняются. Годик пройдет и усвистят в неизвестные края. Есть еще и гномы, но они с нашими не общаются и даже на разных языках говорят. Так что эльфы сами по себе, мы сами по себе. А что ты так удивляешься? Вот она, - он ткнул пальцем в Дашу - человек. Он, - сказал Дов, показывая на меня, - явно оборотень, а ты вроде как человек, но не простой, не пойму толком.
– Видишь?
– спрашиваю я.
– Легко, - согласился Дов, протягивая стакан за новой порцией.
– Планета многих одарила разными непонятными способностями. Кто может одно, кто другое, а я вот сразу вижу, с кем дело имею. В моей работе жирный плюс. Обидно было бы перепутать человека с крысиным оборотнем, а по внешнему виду не всегда поймешь.
– Мы до сих пор не стремились особо с людьми общаться, - пояснил Зверь, выдавливая ему в стакан последние капли.
– Очень немногие знают про это. А с эльфами вообще старались не пересекаться.
– Плевать им на нас, - убежденно сказал Дов.
– Они зачешутся, только если их самих резать будут. Один мой приятель утверждает, что это вроде благотворительной деятельности. Если человечество себя на Земле грохнет или совсем вымрет, останемся мы и начнут переселять наших потомков уже обратно. А что всякие трудности, так это человечество только закалить должно. И эта... толерантность насаждается. Хочешь - не хочешь, привыкай к чужому образу жизни, поведению, обычаям, идеям, верованиям. Только в отличие от Земли, особо неприятных соседей выведем.
– Или они нас, - усмехнулся Зверь.
– И так может быть, - согласился Дов.
– Поначалу каждый за себя был, пока не поняли, что в одиночку не отбиться. Теперь крысы кровью умылись и думают, что на этом все кончится. Нет, обязательно повторим. Не хотят жить спокойно - пусть черпают полной ложкой.
– Оборотни среди вас какие живут?
– спрашиваю.
– Обычные, - удивленно ответил Дов.
– Рысь и собака на земле. В озере тюлень-леопард живет. Эти на сушу почти не выходят, под двести килограмм экземпляры бывают, им тяжело. До девяти лет ходят в зверином
– До скольки лет в звериной форме рыси?
– чувствуя, как тихо едет крыша, переспрашиваю.
– До девяти, - удивленно ответил Дов.
– А в чем проблема?
– Белогривый, - вставая, крикнул я.
– Иди сюда! Хорош пить в одиночку.
– Знаю я тебя, - неторопливо приближаясь зигзагами, сообщил тот, - зря надеешься поживиться. Ты меня страшно обидел, смывшись в самом начале, и я все сам прекрасно выпил. Он перевернул бутылку и радостно засмеялся, обнаружив, что в ней ничего нет.
– Опоздал!
– показывая мне и кидая ее в реку сказал Белогривый.
– Праздник у нас, - извиняющимся тоном сказал Зверь, обращаясь к Дову.
– Перекинься, Белогривый, - попросил я.
– Тут у нас маленький спор вышел. С меня бутылка.
– И кукуруза на посев, - быстро сказал он.
– Да она не вырастет на равнинах. Там климат холоднее.
– Вырастет, не вырастет, тебе какое дело?
– почти трезво удивился он.
– Ладно, дам тебе на пробу пару мешков. Перекинься.
Недовольно бурча Белогривый разделся, и через минуту перед нами стоял рысь. Вот кто говорит, что облики между собой различаются - не верьте. Ему и в зверином удалось отрастить неплохое брюшко и морда у зверя была страшно наглая. Рысь повернулась одним боком, потом другим и вопросительно уставилась на меня. Он явно интересовался, хватит или еще покрутится.
Дов подошел и внимательно посмотрел.
– Ну, почти такой. Даже кисточки на ушах имеются. Окраска темнее и более рыжая. Наши намного меньше, килограмм пятьдесят-шестьдесят. Он примерился поднять Белогривого, но тот, недовольно махнув коротким хвостом, вывернулся и, отбежав в сторону, перекинулся снова.
– Может, укусить стоило?
– недовольно бурчал он, одеваясь.
– Нашли себе развлечение, честных рысей поднимать.
– Утром заходи, - крикнул я ему в недовольную спину.
– И люди получаются намного меньше, - задумчиво сказал Дов, меряя его взглядом и потом внимательно рассматривая меня.
– Они вообще в человеческом виде ходить не любят, только когда руки для работы требуются. А вы еще и крыс больше...
– Вот и мне интересно, - соглашаюсь.
– Какая-то другая порода. Надо посмотреть.
– Значит так, - сказал Зверь.
– Завтра с утра я всех лишних заберу и сам уеду. Ты, - обращаясь к Даше, приказал он, - поселишь их в свою старую палатку. Заберете вещи, и пусть располагаются. Кормить, поить и все показывать. Пусть разведывает. Десятидневки тебе хватит?
– спросил он Дова.
– Хватит, - согласился тот.
– Все вопросы к нему, - показал Зверь на меня.
– Если будет необходимость, он свяжется со мной. Пока остается за главного. Потом отправитесь домой и с вами наша делегация. Они там посмотрят, что к чему. Надеюсь, договоримся.
– Проводи, - сказал он Даше.
Дов обернулся и позвал егеря. Тот в очередной раз приложил руку к груди и, прихватив свои рюкзаки из лодки, они двинулись следом за Дашей.
– Что сказать-то хотел?
– спросил я Зверя.