Дорога доблести
Шрифт:
– Какой такой доклад?
– Он разрушил теорию русалок. О замужних женщинах. Ладно, забудь. Вот гипотетический вопрос: если бы Джоко посетил Центр, тебя бы удержали эти чувства? Ведь нам пришлось бы оставить его ночевать.
– Дораль никогда не покинет Невии.
– Не могу его осуждать за это. Невия чудесное местечко. Но я сказал "если бы". Если бы он приехал - ты бы предложила ему кров, стол и постель?
– Это, - сказала Стар твердо, - будешь решать ты.
– Тогда скажем иначе: думаешь ли ты, что я смогу унизить Джоко, не отдав ему долг гостеприимства.
– По невианским обычаям вопрос о кровле, столе и постели решает муж, милорд муж.
– Мы не на Невии, здесь женщины сами располагают умом и своими правами. Ты увиливаешь от ответа, девочка.
– А это твое "если" включает и Мьюри?
– Она озорно улыбнулась.
– Или Летву? Обе они его любимицы, Дораль без них не поехал бы путешествовать. А как насчет той малышки… как ее там… нимфетки?
– Сдаюсь. Я просто пытался доказать, что прыжок через шпагу механически не превращает живую девушку. в монашку.
– Мне это хорошо известно, мой Герой, - ровным голосом произнесла Стар.
– Все, что я могу сказать по этому поводу, сводится вот к чему: эта девчонка никогда не доставит своему Герою даже минутного огорчения, а я обычно выполняю свои решения. Недаром же я ношу титул Ее Мудрости.
– Хорошо. Я никогда и не предполагал, что ты принесешь мне горе таким способом. Я пытался только показать тебе, что задача эта не слишком затруднительна. Черт возьми, мы опять ушли в сторону. Вот в чем моя настоящая беда: я ни на что не годен. Я никому не нужен.
– Как, родной?! Ты нужен мне.
– Но не себе. Стар, жиголо я или нет, но я не могу быть комнатной собачкой. Даже твоей. Смотри, у тебя есть работа. Она поглощает тебя, и она важна. А я? Мне нечего делать, совсем нечего, я ни на что не способен, разве что на изготовление плохой бижутерии. Знаешь, кто я такой? Я герой по призванию. Так мне сказала ты. Ты меня завербовала. Теперь я в отставке. Знаешь ли ты во всех Двадцати Вселенных вещь более бесполезную, чем отставной герой?
Она тут же выдала мне парочку примеров.
– Ты опять увиливаешь. Они-то хоть нарушают монотонность мужской грудной клетки. Я говорю серьезно, Стар. Вот та проблема, которая не дает мне вписаться в нынешнюю жизнь. Любимая, я прошу тебя, напряги ради меня всю силу своего ума и ума всех этих твоих призрачных помощников. Отнесись к этой проблеме так, как ты относишься к великими имперским проблемам. Забудь, что я твой муж. Рассмотри мою ситуацию во всей ее широте, используя все, что ты знаешь обо мне, и скажи, что мне делать с этими руками, с этой головой, с этим временем, скажи, как мне применить себя. Себя - такого, каков я есть.
Молчание длилось несколько бесконечных минут, лицо Стар дышало тем профессиональным спокойствием, которое отличало ее в тех случаях, когда я видел ее занятой работой.
– Ты прав, - сказала она наконец.
– На этой планете нет ничего достойного приложения твоих сил.
– Тогда что же мне делать?
– Ты должен
– Как?
– Ты думаешь, мне нравится этот ответ, мой муж? Ты думаешь, мне нравится большинство ответов, которые я даю? Но ты попросил подойти к твоей проблеме профессионально. Я повиновалась. И вот ответ. Ты должен покинуть эту планету и… меня.
– Значит, мои туфли все же будут выкинуты?
– Не надо горьких слов, милорд. Таков ответ. Я могу уклоняться от правды и по-женски хитрить в частной жизни. Я не могу отказаться думать, раз я согласилась на положение Ее Мудрости. Ты должен покинуть меня. Нет, нет, нет, твои туфли никто не собирается выкидывать. Ты уйдешь потому, что должен уйти, а не потому, что я этого хочу.
– Ее лицо осталось спокойным, но по нему текли слезы.
– Нельзя оседлать кошку… торопить улитку… научить летать змею. Или превращать героя в пуделя. Я знала это, но предпочитала смотреть сквозь пальцы. Ты должен делать то, что должен. Но твои туфли навек останутся под моей кроватью. Не я отсылаю тебя прочь. Она смахнула слезу.
– Не могу лгать тебе. Лгать, хотя бы умолчанием. Не скажу, что там не появятся другие туфли… если ты уйдешь надолго. Я была одинока. Нет слов, чтобы передать, как одинока я на этой работе. Когда ты уйдешь… я буду более одинока, чем когда-либо. Но ты найдешь свои туфли тут, когда вернешься.
– А когда я вернусь? Что говорит твое знание?
– Нет, милорд, знание молчит. Только предчувствие… что, если ты будешь жив, ты вернешься… и, возможно, будешь возвращаться много раз. Но герои не умирают в свои постелях. Даже в таких, как эта.
– Она снова смахнула слезы, которые продолжали течь, но голос ее окреп.
– А теперь, милорд муж, если ты не возражаешь, мы притушим свет и попробуем отдохнуть.
Так мы и сделали, и она положила голову на мое плечо и больше не плакала. Но мы не могли уснуть. После долгого молчания я спросил:
– Стар, слышишь ли ты то же, что слышу я? Она подняла голову.
– Я ничего не слышу.
– Город. Ты не слышишь его? Машины. Люди. Даже мысли, которые улавливаешь всей своей плотью и не слышишь ушами.
– Да, я знаю эти звуки.
– Стар, тебе нравится тут?
– Нет, но от меня и не требуется любить все это.
– Слушай, черт побери, ты сказала, что я уеду. Едем вместе!
– О, Оскар!
– Разве ты им что-нибудь должна? Разве мало того, что мы вернули им Яйцо? Пусть ищут себе другую жертву. Выйдем со мной опять на Дорогу Доблести? Есть же где-нибудь работа по моей специальности?!
– Работа для героев всегда найдется.
– О'кей! Давай наладим совместное предприятие - ты и я. Быть героем совсем неплохая работа. Ордена дают нерегулярно, жалование - задерживают, но зато от скуки не помрешь. Давай дадим объявление: "Гордон и Гордон, Любые Героические Дела. Решают любые проблемы - большие и маленькие. Истребление драконов по договорам, полное удовлетворение гарантируется, в противном случае плата не взимается. На прочие виды работ, как-то Освобождения, Спасение Дев, поиски Золотого Руна круглые сутки, цены договорные".