Дорога домой
Шрифт:
Но кто, собственно, ему сказал, что им дадут оным шансом воспользоваться?!
Прознай о корабле и хранящихся в его бортовом компьютере сведениях кто из заокеанских оппонентов, могут ведь и на крайние меры пойти, ох, могут. Вплоть до самых крайних. И речь отнюдь не о высадке вражеского десанта в сибирской тайге, а кое о чем похуже. В смысле, как по классике: «Так не доставайся же ты никому». Уронят в озеро килотонн двадцать, а потом извинятся, на самом высшем уровне, разумеется, извинятся! А там и помощь в ликвидации радиационной аварии предложат, глядишь, и долги по кредитам начисто спишут… Скажете, чушь? А вот хрен, вполне может такое быть, вполне. Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, Египет – нужно ли продолжать и… пояснять?
А с другой стороны…
Вдруг это все-таки обман, фальшивка?
Но в то же время, что он, собственно, теряет? Сашин пароль они по-любому знают, это непреложный факт. Если это и провокация, то непонятно, зачем она затеяна, разве что Ершов таки начал действовать, и неведомые они вмешались. С другой стороны, если он начал действовать, и это именно провокация, то на хрена привлекать каких-то пришельцев из Космоса и мыслящие компьютеры?! Есть гораздо более убедительные приемы, которые навскидку даже он ни за что не раскусит, тем более здесь, в глухомани. Но даже если противнику – сейчас неважно, какому именно, заокеанскому или обитающему куда как ближе, – все известно, то и хрен с ним, с тем противником. Что, собственно говоря, тот противник поимеет с немолодого генерала КГБ-ФСБ? Ну, встретил он гостей и завтра провезет их в закрытый город, и что? Тут же вытащат из рюкзаков взрывчатку и побегут диверсию устраивать? Секретное ядерное производство взрывать и крысиный яд в водопровод сыпать? Или дрожжи в канализацию? Бред… Жизнь мало похожа на дешевый шпионский боевик. Так что, старый, давай-ка не будем паниковать, а поиграем пока по предложенному сценарию, по озвученным правилам, тем более что ничего иного не остается, а уж там посмотрим…
Кулькин вскочил с бревна и возбужденно заходил вокруг костра, напрочь позабыв о зажатой в руке потухшей трубке. Хорошо, себя он почти убедил: итак, допустим, все это правда. И что это значит? А значит это, что сейчас дальнейшая судьба страны, Родины, в его руках!
Если эта троица, ныне сладко дрыхнущая в палатке, попадет не в те руки, сломают их очень даже быстро. Возьмут в разработку – и все. Ребятки и часа не продержатся. Они ж ни разу не разведчики и не спецназовцы, просто люди, волею судьбы попавшие в подобный переплет. Самое смешное, сейчас он вовсе не имел в виду происки закордонных спецслужб, а исключительно родные «конторы». За обладание подобным знанием может начаться такая драчка, что только перья полетят. Совместно с головами. А уж звезды с погон как посыплются, словно в августе, во всех смыслах, ага! И вовсе не факт, что это хоть в какой-то мере пойдет на пользу родной стране, скорее уж наоборот, почти наверняка наоборот. Самое печальное, что на фоне подобной межведомственной грызни за обладание информацией часть сведений наверняка уйдет по-тихому за рубеж. А уж там… смотри выше, как говорится.
О-хо-хо… Всякое в его жизни случалось, но ТАКОЙ ответственности еще ни разу… Что ж делать? Окажись Ершов рядом, проще б было. Значит, что? Значит, оставаться им тут по-любому опасно. Утром нужно рвать в город и выходить на Сашку. Одна голова, как известно, хорошо, а две – снижают ненужный риск в три раза.
Глянул на часы. Половина четвертого. Куча времени, чтобы собраться. Или не стоит дергаться? Свернуть лагерь можно максимум за час. А можно и вовсе не сворачивать – старой палатки жалко, что ли? Покидать шмотки в машину и рвануть в Ангарск. А уж там… Так, стоп, для начала нужно успокоиться. Ишь, перевозбудился, товарищ генерал-майор! Стареешь, Ляксандр Юрьич, дергаешься сверх меры. Шанс – шансом, двадцать лет ожидания – двадцатью годами, но горячку пороть он просто не имеет права. Брошенная палатка может привлечь внимание, а это никому не нужно. Значит, так: на рассвете свертываемся и едем домой. И уж там начинаем развивать буйную деятельность.
Александр Юрьевич несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и целенаправленно потопал к автомобилю. Не включая фонаря – звездное небо давало вполне достаточно света для тренированного человека – распахнул дверцу и нашарил между
Товарищ генерал встал, до хруста потянулся и направился в сторону палатки. И в этот момент мелодично зазвонил мобильный – покрытие тут было, последнее он выяснил еще по приезде. Видать, оператор удосужился воткнуть мачту ретранслятора на какой-нибудь близлежащей сопке. Пока кружил по размытой дороге, вроде бы видел по-над верхушками сосен нечто подобное, здоровенную эдакую дуру, выкрашенную в серебристый цвет.
Кулькин торопливо выдернул телефон из кармана, глянул на экран. Звонил Ершов.
– Привет, убивец. Не разбудил? – Голос товарища был на удивление бодрым, похоже, тоже не ложился.
– Нет, – осторожно ответил тот, памятуя о фальшивом электронном письме, подтвержденном всеми оговоренными паролями.
– Получил я твое письмецо. Завтра, ближе к вечеру, буду у тебя, тогда и поговорим. Договорились?
– А… – Кулькин лихорадочно решал, стоит ли ему хоть как-то намекнуть Ершову о произошедшем.
– Завтра, все завтра, – едва заметно интонировав фразу, добавил старый товарищ. – Потреплемся, прошлое вспомним, водочки попьем. Ну, все, до встречи. Позвоню из аэропорта. Часикам к пяти вечера, думаю, прибуду. Встречать не нужно, адрес помню, сам доберусь. – Не дожидаясь ответа, Ершов первым разорвал соединение.
Кулькин несколько секунд тупо глядел на потухший экранчик, затем медленно спрятал телефон в карман и побрел к палатке. Ну, и что это только что было? Получается, Сан Саныч тоже получил некое послание? И что это должно означать? Алекс – или как там его – решил форсировать события?
Все еще пребывая в смятенных чувствах, Кулькин разбудил гостей, едва небо над тайгой начало робко светлеть. Напоив их крепчайшим и сладким до приторности кофе, заставил помогать свертывать лагерь. Пока космолетчики грузили в «уазик» вещи, он собрал палатку и прошелся по стоянке, проверяя, не забыл ли чего. Не потому, что боялся оставить в тайге что-то нужное вроде старого закопченного чайника или разменявшего энный десяток лет топора, а просто по привычке не оставлять ненужных следов.
И в этот миг… трудно сказать, что заставило бывшего диверсанта внезапно уклониться в сторону – то ли нечто, не осознанное разумом, но замеченное боковым зрением, то ли пресловутое шестое чувство, то ли изменившееся лицо одного из долгожданных «гостей», но Кулькин внезапно резко присел, плавно уходя влево. И предназначенный ему камень только вынес стекло в задней левой дверце верного «ведерка с болтами». А ведь могли, твари, и сразу стрельнуть, благо оружие имеется…
Пока генерал оборачивался, уже успел примерно прикинуть диспозицию, поскольку ни малейших сомнений в том, кто на него напал, не испытывал. Блин, ну надо же было так опростоволоситься на старости-то лет! Ведь думал же, думал, что озлобленные давешним обломом копатели могут вернуться, причем с подкреплением! Так нет, пожалел, толстовец буев! Валить нужно было, сразу валить, времени, чтобы спрятать трупы – куча. А теперь? Это его главное в жизни задание – и неужели он провалит его из-за собственной оплошности и толпы каких-то местных бичей?! А вот хрен вам!..
Александр Юрьевич медленно выпрямился, оглядев нападавших. Три знакомых по недавнему махалову рыла впереди, еще шестеро незнакомых – за их спинами, растянувшись эдакой реденькой цепью. На виду держат три ствола, два охотничьих неавтоматических карабина и тульскую «вертикалку». А вот что у них имеется из короткоствола – поди разбери. Может, официальные травматики, а может, и кое-чего посерьезней – копатели ж, мало ли чего «накопали» по старым хуторам. Народ у нас, начиная с Гражданской и заканчивая Великой Отечественной, исключительно хозяйственный, любил прятать по подполам да кубышкам всякие-разные «наганы» с прочими обрезами. Да и фронтовики частенько привозили с войны трофеи.