Дорога горы

Суханов Сергей Владимирович

Скаты сопок скрывались под пологом густого леса. Рощи дикорастущего вечнозеленого олеастра сменялись тронутыми осенью дубравами, а те – зарослями желтеющего миндаля и тамариска. Покрытые высокой травой луга чередовались с фруктовыми садами – яблоневыми, сливовыми, персиковыми – среди которых тут и там возвышались сикоморы и теревинфы.

Вскоре с правой стороны показалась древняя Бетулия. Голоса снова заговорили: «И приказал Олоферн рабам своим, предстоявшим в шатре его, взять Ахиора, отвести его в Ветилую и предать в руки сынов Израиля. Рабы его схватили и вывели его за стан на поле, а со среды равнины поднялись в нагорную страну и пришли к источникам, бывшим под Ветилуею» 107 .

107

Книга

Иудифи, 6: 10-11.

Наконец, орха дошла до края долины. Узкое ущелье соединяло ее с равниной Эмек Изреель, простиравшейся от хребта Гилбоа до берегов моря Ям-Ахарон. У выхода на равнину лежал окруженный песчаными дюнами и рощами финиковых пальм город Енганним.

Бен-Цион сказал, что в центре города бьет ключ, но они туда не пойдут, потому что за воду придется дорого заплатить. Остановиться на длительный привал и напоить мулов решили у ручья Эйн-Харод за городом Изреелем. Палестинцам предстояло пройти почти два парасанга по прекрасной ровной местности.

И вот караван вышел из теснины. У Иешуа захватило дух от открывшегося перед ним простора. Впереди возвышается каменистый кряж Гилбоа, над которым повисла всклокоченная шапка облаков. Справа, насколько хватает взгляда, тянутся величественные цепи Шомрона, а слева простирается плато, в синих далях которого едва угадываются очертания горы Хар-ха-Кармел.

За Енганнимом дорога разветвлялась. Один путь шел в сторону приморской долины Эмек Кишон, где у города Мегиддо соединялся с древним караванным трактом из Финикии в Мицраим. А другой вел к Изреелю и далее через Шунем и Нацрат к нагорью Ха-Галил-ха-Эльон.

Пески Енганнима скоро сменились плодородной землей. По безлесной равнине тут и там виднелись деревушки, окруженные полями. Везде кипела работа. Вот осел тянет повозку, груженную корзинами с речным илом. Два вола на гумне возят взад-вперед молотильную машину. Парень в намокшем от пота куттонете направляет волов, ухватившись обеими руками за ярмо. А вокруг желтой кучи жита сгрудились работники и машут деревянными лопатами, очищая зерно от сора.

Дорога тоже не пустует. Одни крестьяне везут с гумна полные телеги провеянного зерна – пшеницы, полбы и чечевицы. У других повозки набиты соломой, предназначенной на корм скоту.

На жнивьё с неба падают стайки воробьев и голубей. Торопливо, азартно кормятся, пока с криком не прибежит мальчишка, размахивая палкой. Отлетев на безопасное расстояние и подождав немного, птицы снова возвращаются. Дети как сумасшедшие носятся по полям, наполняя окрестности звонкими голосами и смехом.

К Гилбоа подошли в полдень. У хребта сходятся земли трех северных колен – Менашше, Звулуна и Иссахара. Здесь кончается Шомрон и начинается область Ха-Галил, простирающаяся на север до вершин Хермона. Проклятая Давидом гора Хар-ха-Шауль безжизненной бурой грудой лежала перед орхой, словно тело выброшенного на берег мертвого левиафана.

Невидимые собеседники Иешуа снова проснулись: «Филистимляне же воевали с Израильтянами, и побежали мужи Израильские от Филистимлян и пали пораженные на горе Гелвуе. И догнали Филистимляне Саула и сыновей его, и убили Филистимляне Ионафана, и Аминадава, и Малхисуа, сыновей Саула… Тогда Саул взял меч свой и пал на него» 108 .

Голоса рассказывали юноше о том, как безжалостные плиштим надругались над телами царя Шаула и его сыновей. О скорби Давида, потерявшего друга, и о казни молодого амаликитянина, который принес Давиду эту горестную весть.

108

Первая книга Царств, 31: 1, 2, 4.

Голые склоны горы оживлялись пучками увядшей травы и кустиками солянок. Лишь

изредка меж камней топорщил сухие колючки чертополох, да кое-где из расщелин выглядывали нежно-фиолетовые цикламены. Больше на ней не росло ничего. Но Иешуа знал: стоит зимним дождям закончиться, как мертвенные окаменелые склоны горы покроются густым ковром из цветов, среди которых – изумительной красоты ирисы.

Орха обогнула гору. Затем, миновав стоявший на возвышенности древний город Изреель, свернула по направлению к Газельим холмам. В сердце Иешуа зазвучали слова: «Также и о Иезавели сказал Господь: псы съедят Иезавель за стеною Изрееля. Кто умрет у Ахава в городе, того съедят псы, а кто умрет на поле, того расклюют птицы небесные» 109 .

109

Третья книга Царств, 21: 23-24.

Вскоре путники вышли к ручью Эйн-Харод, вдоль которого расположились отдыхающие караваны. Вьючные животные толпились у воды, наслаждаясь водопоем. Здесь же плескались люди, а по берегу с лаем бегали собаки, отряхиваясь после купания. Чуть поодаль под финиковыми пальмами стояли шатры и горели костры, на которых погонщики готовили еду. Бен-Цион рассказал, что ручей считается верным источником 110 . Он никогда не пересыхает, поэтому здесь всегда толкотня. Пришлось пройти вверх по руслу, чтобы найти свободное место. Берег напоминал выгульный двор – весь завален навозом, поэтому палестинцы шли осторожно, стараясь не наступать на свежие кучи и лепешки.

110

«Верным» в Иудее назывался источник, дающий воду в течение всего года.

Напоив мулов и наскоро перекусив, двинулись дальше. Бен-Цион торопил, объясняя, что до темноты орха обязательно должна пересечь долину. Потом начинается крутой подъем к Нацрату, по которому в темноте идти нельзя. Эзра едва успел зашить простреленный на перевале бурдюк и набрать в него свежей воды, как караванщик дал отмашку к выходу.

Справа от дороги высился одинокий курган Ха-Морэ. К его подножию прилепился городок Шунем. Голоса поведали Иешуа о том, как пророк Элиша воскресил здесь сына служанки царя Давида, сонамитянки Ависаги: «И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка» 111 . Юноша с интересом разглядывал холм – у него появилось такое чувство, что он сюда еще обязательно вернется.

111

Четвертая книга Царств, 4: 34.

Впереди слева от тракта лежал город Офра. Голоса продолжали говорить: «Господь сказал ему: мир тебе, не бойся, не умрешь. И устроил там Гедеон жертвенник Господу и назвал его: Иегова Шалом. Он еще до сего дня в Офре Авиезеровой» 112 . За Офрой дорога снова раздваивалась. Одна ветка шла в сторону Нацрата, круто поднималась в горы и по извилистым лощинам вела в Циппори и дальше по плато Ха-Галил-ха-Тахтон к Холмам дубов Шфарамских. Другая огибала гору Тавор, поднималась на плато по более пологому горному склону и уходила на восток, к озеру Ям-Киннерет. Она была короче и удобнее для караванов, но Бен-Цион обещал Иосефу, что орха обязательно зайдет в Нацрат, чтобы Иешуа смог попрощаться с семьей.

112

Книга Судей Израилевых, 6: 23-24.