Дорога из пекла
Шрифт:
Зато левая очень успешно продвигалась по моему телу вверх. Он уже нащупал мою грудь, но его интересовало явно не это. Рука двигалась выше, и я скоро ощутила его пальцы на своем горле.
Руки мои внезапно ослабели, и я не могла оказать ему ни малейшего сопротивления.
Пальцы сжались на моем горле, и сознание понемногу начало гаснуть во мне.
Я еще успела подумать о двух вещах – о том, что, судя по всему, прилив максимальной энергии происходит очень кратковременно и во время него расходуется очень много сил, потому что непосредственно после
И все – лишь разноцветные концентрические круги перед глазами…
…Очнулась я в темноте. Вокруг было что-то душное и влажное, но воздух поступал в мои легкие. Теплый, влажный, противный воздух с запахом какой-то залежавшейся, пропитанной грязью и мазутом мокрой ваты, но это был воздух, и им можно было дышать…
Еще через секунду я поняла, что голова моя лежит на коленях у какого-то человека, который накрылся вместе со мной мокрой телогрейкой и тем самым защитил мое лицо от жара… Но соображала я еще очень плохо…
«Сережа? – подумала я рассеянно. – Откуда он взялся здесь, в лесу?»
Человек сидел, низко наклонившись надо мной, чтобы края телогрейки оказались опущенными в воду. Его лицо было рядом с моим. Но сколько я ни напрягала глаза, я не могла разглядеть его…
– Сережа… – сказала я. – Как ты меня нашел?
Человек зашевелился, и я услышала голос, который никак не мог принадлежать Сереже. Уверенный мужской голос, не допускающий никаких сомнений в том, что то, что он делает, правильно.
– Ожила? – спросил человек. – Тогда ныряем, а то крыша у нас горит…
И он опустил мою голову под воду, сам погрузившись вместе со мной…
Вода мигом прочистила мои мозги, сбитые с толку дымом и цепкими пальцами Профессора.
«Это же Гиря! – воскликнула я про себя. – Какой Сережа? Вот дура!»
Не дав мне захлебнуться, Гиря опять поднял мою голову над водой. Вода текла с телогрейки на мое лицо, и это было приятно обожженной коже…
Странно, но я в этот момент подумала о том, что встреться этот Гиря мне раньше, я бы не смогла от него отделаться, даже если бы сильно захотела. Он не спрашивал бы моего мнения о том, что ему нужно сделать. Он просто делал бы так, как считал нужным. И не давал бы мне повода для сомнений в том, правильно ли он делает…
Его грубые руки так бережно поддерживали над водой мою голову, что я чуть не забыла, где я нахожусь и что со мной произошло.
Честное слово, на мгновение мне показалось даже, что я его захотела…
У меня возникло желание сказать ему что-нибудь ласковое и услышать в ответ его голос…
…Он сам или судьба не дали мне этого сделать, и я до сих пор благодарна им за это… Слово «милый» уже готово было сорваться с моих губ, как вдруг Гиря сбросил с головы телогрейку, и я окончательно пришла в себя и увидела окружающий мир.
Вокруг нас из воды торчали головы заключенных.
Но жара такого, как несколько минуть назад, уже не было… Можно было терпеть боль от ожогов и дышать хоть и насыщенным дымом воздухом, но все же пригодным для этого привычного нам занятия…
Я села в воде рядом с Гирей и оглянулась. В двух шагах от нас из воды торчали ноги Профессора. Верхняя половина туловища находилась в воде, и он не делал никаких попыток вынырнуть…
– Что ты с ним сделал? – спросила я Гирю сдавленным хриплым голосом.
– Положил ему на голову его чугунный чемодан, с которым он не хотел расставаться, – усмехнулся Гиря. – Он, наконец, избавился от всей этой суеты. Проблемы власти его больше не интересуют…
Я заметила, что вода над тем местом, где должна была находиться голова Профессора, красного цвета, который еле заметное течение воды в ручье потихоньку сносило в сторону от нас…
Сидеть в воде рядом с мертвым Профессором было выше моих сил…
Я встала.
– Нам нужно выбираться… – сказала я. – У всех ожоги. Нам нужен врач…
– Да, – согласился Гиря, – Конечно, выбираться нужно…
Что-то в его тоне мне очень не понравилось. Существовала какая-то серьезная опасность для всех нас, о которой он почему-то умалчивал…
Мы выбрались на берег. Глядя на нас с Гирей, из ручья стали выбираться другие заключенные… Они стягивали с себя телогрейки, бросали их в ручей, трогали руками обожженную кожу на своих лицах…
– Мы как дерьмо, – крикнул радостно кто-то из выбравшихся на берег, – в воде не тонем, в огне не горим… Одно слово – зэки!
– Жив! – воскликнул другой удивленно. – Сам не верю! Жив!
– Рано радуетесь! – крикнул громко Гиря, обращаясь ко всем, кто уже вылез из воды… – Что дальше-то собираетесь делать?
Мне показалось очень странным, что он задал этот вопрос. Каким образом это могло его интересовать теперь? Эти люди опасности избежали. Теперь они не будут воспринимать его как лидера, как главного над собой. Это психологический закон. Теперь каждый почувствует самостоятельность и свободу.
Эти люди долго не видели свободы. Она подействует на них как хороший глоток чистого спирта – опьяняюще… И Гиря это прекрасно знает, но ведет себя неадекватно, несоответственно ситуации. Это очень странно. Он явно что-то скрывает…
– А тебе-то какая корысть это знать? – начал наступать на Гирю тщедушный старичок с острым носом и не менее острыми глазами, бегающими по сторонам быстро-быстро. – Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя милок, мне уйти сам бог велел… Кто хочет в лагерь возвращаться – оставайтесь, а мне неколи с вами валандаться… Пошел я от вас…
– Куда пойдешь-то? – снова спросил Гиря. – В какую сторону?
Спрашивал он равнодушным тоном. Остроносый старичок, так же, как и я, не понял, зачем, собственно, это ему нужно…