Дорога к любви
Шрифт:
Молчание слишком затянулось. Эмма сделала попытку улыбнуться и сказала:
— Привет!
Чтобы прояснить ситуацию, Роберт Морроу повернулся к Пегги. Пегги с интересом наблюдала, что будет дальше.
— Молодая дама хочет поговорить с господином Бернстайном.
Роберт ответил:
— К сожалению, он в Эдинбурге.
— Да, я знаю, мне уже сказали об этом. Мне бы только хотелось, чтобы он дал мне денег по чековой книжке.
Это еще больше озадачило Роберта. Эмма решила, что наступила пора объясниться:
—
Его изумление вмиг развеялось.
— Что же вы сразу не сказали? Простите, я не знал.
Он сделал шаг вперед.
— Здравствуйте…
Эмма встала. Соломенная шляпа, лежавшая у нее на коленях, спланировала на ковер и осталась там, усугубляя беспорядок, который девушка принесла с собой в элегантный интерьер помещения.
Они обменялись рукопожатиями.
— Я… конечно, вы не могли знать, кто я. Мне ужасно досадно, что так вышло. Но, видите ли, меня не было дома шесть лет, поэтому столько всего…
— Да, вижу.
Эмма смутилась:
— Если бы вы могли дать мне денег по чековой книжке, я бы сразу убрала отсюда все свои вещи. Мне нужны деньги, только чтобы доехать до Порт-Керриса. Так получилось, что я забыла получить стерлинги, когда была в Париже, а дорожные чеки у меня кончились.
Он нахмурился:
— А как же вы добрались сюда? Я имею в виду, из аэропорта.
— О, — она почти забыла. — Со мной летел один добрый человек, он помог мне донести вещи до самолета и одолжил фунт после приземления. Мне нужно будет вернуть деньги. У меня где-то есть его адрес. — Девушка рассеянно пошарила по карманам, но не нашла визитной карточки своего случайного помощника. — Где-то должна быть.
Она снова улыбнулась в надежде вызвать его симпатию.
— А когда вы собираетесь в Порт-Керрис?
— Поезд, кажется, в двенадцать тридцать.
Роберт взглянул на часы:
— На этот вы опоздали. Когда следующий?
Эмма растерялась. В разговор вступила Пегги, как всегда вежливая и деловитая:
— Господин Морроу, кажется, есть поезд в два тридцать. Я могу проверить.
— Да, пожалуйста, Пегги. Вам подойдет поезд в два тридцать?
— Конечно, мне все равно.
— Отец ждет вас?
— Ну, я написала ему письмо и сообщила, что еду. Но это не значит, что он ждет меня.
Роберт улыбнулся ее словам:
— Понятно.
И вновь взглянул на часы. Было четверть первого. Пегги уже звонила по телефону, справляясь о времени отправления поездов. Взгляд его упал на беспорядочно разбросанные вещи. Пытаясь исправить ситуацию, Эмма наклонилась и подняла с пола шляпу. Роберт предложил:
— Я думаю, лучше убрать все это. Мы сложим вещи в кабинете, а потом… Вы что-нибудь ели?
— Пила кофе в Ле-Бурже.
— Если вы поедете в полтретьего, то я успею угостить вас обедом до отправления поезда.
— Не стоит беспокоиться.
— Ну что вы. Мне все равно
Он подхватил два чемодана и пошел в кабинет. Эмма взяла, что смогла унести, и пошла за ним. Картина с оленями все еще стояла на подставке, девушка сразу увидела ее и засмотрелась.
— Это работа Бена.
— Совершенно верно. Я ее только что продал.
— Маленькому человеку в плаще? Не правда ли, она хороша?
Пока Роберт переносил ее вещи, Эмма продолжала любоваться картиной.
— Почему она нарисована на мешковине?
— Вам лучше спросить у самого автора, когда увидите его сегодня вечером.
Девушка повернула голову и улыбнулась.
— Вам не кажется, что это влияние японской школы?
— Вполне возможно, — ответил Роберт. — У меня была мысль сказать это господину Чику. Надеюсь, вы готовы идти на обед?
Он взял с подставки огромный черный зонт и пропустил Эмму вперед. Пегги осталась держать оборону в галерее, где воцарился прежний порядок. А они вышли на дождливую улицу и пошли рядом под большим черным зонтом, пробираясь через толкотню лондонской Кент-стрит, образовавшуюся в час обеденного перерыва.
Он привел девушку к Марчелло, куда обычно ходил обедать с выгодными клиентами. Итальянец Марчелло владел небольшим рестораном в доме через две улицы от галереи Бернстайна, на втором этаже, и он всегда держал свободный столик специально для Маркуса и Роберта. То был скромный столик в тихом уголке. Но сегодня, когда Роберт и Эмма поднялись наверх, Марчелло, окинув девушку взглядом — ее темные волосы, зеленый брючный костюм, — предложил столик у окна.
Роберт удивился.
— Вы хотите сесть у окна? — спросил он Эмму.
— А где вы обычно сидите?
Он кивнул на маленький столик в углу.
— Почему бы нам не сесть там?
Марчелло был явно очарован Эммой. Он провел их к маленькому столику, придержал стул для девушки, дал им по огромному меню, написанному фиолетовыми чернилами, и пошел принести два стакана «Тио Пепе», пока они выбирали, что заказать. Роберт пошутил:
— Мои акции у Марчелло явно выросли. По-моему, я еще ни разу не приходил обедать с девушкой.
— А с кем вы обычно приходите?
— Один. Или с Маркусом.
— Как там Маркус? — Ее голос потеплел.
— Хорошо. Он расстроится, что не встретился с вами.
— Это моя вина. Мне надо было бы сообщить ему о моем приезде. Но, как вы, возможно, поняли, мы, Литтоны, обычно никому ничего не сообщаем.
— Но вы знали, что Бен вернулся в Порт-Керрис?
— Да. Маркус написал мне об этом. И о ретроспективной выставке я прочла в «Реалите». — Она горько улыбнулась. — Знаменитый отец имеет свои плюсы. Даже если он только изредка посылает телеграммы — можно узнать, что с ним происходит, прочесть не в одной, так в другой газете.