Дорога к Марсу
Шрифт:
– Я в порядке, командир. – Конечно, Аникеев по внутренней телеметрии отследил состояние члена экипажа. – Кратковременная потеря сознания.
– Зайди в рубку.
На шторке снова красовался Майкл Уэллан. Карташов выдернул флешку и надел на шею. Лучше пусть будет при нем. И выбрался в коридор-шахту.
По случаю официальной «ночи» рубка освещалась лишь индикаторами и мониторами.
– Докладывай, – без обиняков приказал Аникеев.
– Губная помада, – ответил Карташов.
– Снова?
– Да.
– Что думаешь?
– По нам кто-то долбит
Тихий звон с пульта контроля за состоянием экипажа заставил обоих вздрогнуть.
– Кто?! – невольно воскликнул Карташов.
– Гивенс, – снимая показания с датчиков, отозвался Аникеев. – Те же симптомы.
– Надо проверить, не за компьютером ли он!
Гивенс-младший был за компьютером. И шарахнуло его куда сильнее. В наполненной охами-вздохами каютке, у монитора, набитого клубком голых тел, американец лежал неподвижно, бессмысленно закатив глаза. Аникеев выдернул флешку, изображение погасло.
– Accept for survive… – хрипло сказал пилот. – OGK…
– Эдвард, говори по-русски, – потребовал Аникеев.
– Impossible… understand everything… can’t speak… a few minutes… leave me alone… Leave me alone!!! – Гивенс сорвался на крик.
Командир и астробиолог переместились из отсека в коридор.
– Поражение речевого центра, – пробормотал Карташов. – Худо. Если только не…
– Симуляция?
– Хрен знает. Надо его в медотсек.
В этот момент шторка каюты Булла открылась, и оттуда выглянуло хмурое лицо первого пилота.
– Кэп! – воскликнул он. – А я как раз к тебе. Я знаю, как обогнать китайцев!
9
Неуставные отношения
Евгений Гаркушев
– Вот как? – Аникеев усмехнулся, уже понимая: что-то здесь нечисто.
– Да. Really. Мне пришло откровение.
– И что мы должны сделать?
– Выбросить за борт балласт. Оборудование. Вещи. Лишних членов экипажа. Даже центнер веса даст выигрыш в несколько часов при разгоне и торможении на таком расстоянии.
– Лишних членов экипажа? – поразился командир.
– Certainly! К чему нам повара, пусть даже самые хорошие? К чему философы, которые способны только стучать по клавишам? А сколько они сожрут в пути, сколько кислорода изведут! Тонны, тонны дополнительной массы! К Марсу должны прибыть русский, американец и европеец. Этого достаточно. Остальные могут пожертвовать собой ради общего дела. И у оставшихся вероятность успешного возвращения – двадцать пять процентов, так к чему повторять ошибки Скотта в Антарктике? Не только проиграть в гонке к Южному полюсу, но и погибнуть на пути к мечте? Наши имена будут записаны на золотых скрижалях истории или канут в безвестности…
Голос Булла становился все тише. Вспомнив о возможном трагическом конце, он едва не заплакал и замолчал. Пораженный Аникеев некоторое время не мог вымолвить ни слова. А Карташов пристальнее вгляделся в расширенные зрачки американца и заявил:
– Командир, он
Действительно! И как он сам не догадался? Американец на ногах не стоит!.. Но мысли и слова? Пусть даже Булл пьян и не ведает, что несет, откуда у него такие речевые обороты? Словно он говорит на русском языке с детства, а английские слова вставляет по нужде, для поддержания легенды.
– Ты тоже слышал? – обратился Аникеев к соотечественнику.
– Что? – уточнил Карташов.
– О золотых скрижалях истории?
– Скрижалях? Нет, о скрижалях он не говорил, откуда ему такие слова знать? Лепетал что-то бессвязное… Меня хотел за борт выбросить, я так понял. Сволочь.
Булл тираду Карташова проигнорировал. Только прикрыл глаза, будто очень утомившись.
– Значит, опять психотроника?
– Да что с тобой, командир? – встревожился Карташов. – Ты тоже накатил где-то втихомолку?
– Я? – возмутился Аникеев, чувствуя странный прилив сил, нехарактерный для опьянения.
Зарождающуюся перепалку прервал итальянец, появившийся из полутемного коридора.
– Вячеслав, опять сбой в центральном компьютере. Содержание кислорода в воздухе повысилось почти вдвое: сбилась настройка параметров.
– Как ты обнаружил? – спросил Аникеев.
– Почувствовал что-то неладное, проверил…
– Теперь понятен срыв Булла: непривычный к крепким напиткам организм, а тут еще и кислородное опьянение, – вздохнул командир. – Нехорошо кислород на коньяк лег. Даже мне что-то мерещится… Ты ввел корректировки, Бруно?
– Конечно. Сейчас атмосфера приходит в норму, – объявил итальянец. – А Булл отравился?
– Парень устал, немного расслабился, – проворчал Аникеев. – Через пару часов будет в порядке.
– Что у трезвого на уме, у пьяного на языке, – мстительно заявил Карташов.
– Чего спьяну не отчудишь. Ты его в каюте пристрой, пусть отсыпается. А ко мне пригласи, пожалуйста, Жобана…
Замигал красным диод вызова высшего приоритета. Ху Цзюнь непослушной рукой потянулся к сенсору подтверждения. Постоянная смена времени отдыха давала о себе знать, командир «Лодки Тысячелетий» едва не задремал. Согласно инструкции, вдвоем спать тайконавтам не разрешалось – стало быть, кто-то все время должен был бодрствовать. Сейчас был его черед.
Пришла шифровка. Нежным голосом прекрасной Нун Мейфен компьютер сообщил:
– Перехвачено сообщение объекта два. Обнаружен слабый искусственный нетривиальный радиосигнал на частоте сорок мегагерц. Предполагается инородное происхождение. Сигнал узконаправленный, появляется с периодичностью девять с половиной часов. Следующий период активности предположительно через четыре часа.
Ах, красотка Мейфен! Выходит, через четыре часа нужно будет перед тобой отчитаться? Ху Цзюнь всегда предпочитал мечтать о том, что разговаривает с прекрасной актрисой, называя ее по имени, а не с шишками из руководства страны. К тому же, чьи решения доводятся до них по секретному каналу, тайконавты обычно и не знали. Партия управляет коллективно…