Дорога к небу
Шрифт:
– Подожди, – засуетилась вокруг него Лена, – давай сначала померим давление.
Глеб присел на кровать, она подключила к нему прибор, дважды накачивала и спускала воздух в манжете и в заключение, подняв глаза на Глеба, вынесла вердикт:
– Очень высокое давление, сто семьдесят на сто двадцать. Может, останешься и полежишь, а я позвоню ребятам и отменю встречу?..
Глеб знал и чувствовал, что Лена права. Его голова кружилась, лицо сжигал нездоровый румянец, но нефть и сложное положение на буровой родили в его голове мысль о двойной дозе таблеток, понижающих давление.
– Ленок, давай лучше выпьем лекарство, и я тихонечко
Они смотрели друг на друга и думали строго противоположно своим действиям. Она сомневалась, но мысленно отступала, видя его решительный взгляд, а он, придав серьёзность голосу, наоборот колебался, чувствуя по своему состоянию, что она права, и ему нужно остаться дома. Но, именно так, как это и бывает обычно – мысли пошли своей дорогой, а судьбы своей.
Поэтому уже через десять минут Глеб ехал по Ленинскому в ещё не прогретой машине и понимал, что ошибся, предполагая отсутствие пробок на проспекте.
Езда от светофора до светофора с постоянным перестроением особо рвущихся вперёд не раздражала его, однако требовала постоянного просматривания зеркал и поворотов головы.
Музыка с единственного диска Митяева уже целую неделю ходила по кругу, и сейчас своей лиричностью совпадала с его головной болью и желанием ещё раз ощутить удивительную нежность рифм.
Однако очень скоро он почувствовал горечь во рту и подошедшее к горлу ощущение тошноты.
«Печка, – мелькнули его мысли, как только сознание начало анализировать ситуацию. – Нужно убавить температуру и немного открыть окно. Холодный воздух должен помочь».
Выполнив всё, что он сам себе скомандовал, Глеб продолжал прислушиваться к себе и всё отчётливее чувствовать состояние надвигающейся рвоты.
– Не понимаю, что происходит! – произнёс он несколько раздражённо и открыл водительское окно полностью. Холод принёс облегчение всего на несколько мгновений, но невидимая причина, продолжая разрушать, переступила через этот манёвр и сдавила голову так сильно, что единственная пробившееся в сознании мысль дала голове команду срочно останавливаться.
Нажав на кнопку аварийного сигнала, Глеб стал гасить скорость и, уходя из среднего ряда, выруливать на полосу, отведённую только для движения автобусов.
Сила, которую он с трудом нашёл для выполнения задачи – остановить машину – была разрушена именно в тот момент, когда правое колесо его автомобиля, ткнулось в бордюр, а яркая масса жёлтой желчи рвотным потоком хлынула на куртку, кулису переключения передач и приборную панель. Последнее, что он видел, теряя сознание, был бегущий прямо на него полицейский…
– Ну, вот же ты гад какой! Ну, что же ты удумал! – метался демон вокруг спокойно стоящего ангела. – Твоя задача оберегать, поддерживать и предостерегать, а ты что сделал? Ну, скажи на милость, почему ты решил отправить его в полосу белого цвета?
Ангел посмотрел на демона и улыбнулся. Впервые за долгие годы их взаимоотношений всё происходило строго наоборот. Он был спокоен, а демон выпрыгивал из своего существа, негодуя и ругаясь.
– Мы же с тобой договорились! Я сделал всё, что обещал, поставив на службу этому человеку удачу и случай. И теперь, когда всё на мази, всё создано и развивается, когда большие деньги стали реальностью его
– Есть вершины, – решил всё-таки ответить ангел, наслаждаясь своим поступком и нервозностью демона, – которые нельзя покорить, не поранив рук. Есть боль, пережив которую, память запомнит навсегда.
– Да хватит говорить ерунду! – перебил его демон. – Ты ещё скажи, что нужно сбросить человека в пропасть, чтобы он понял, как она глубока.
– И скажу, – продолжили они разговор в мчащейся по городу машине скорой помощи, – падение, близость смерти, её манящий свет всегда были и остаются самым действенным, пусть даже и опасным, методом, заставляющим человека задуматься о своей жизни. Мне с самого начала не понравились твои затеи, и сейчас я отчётливо вижу, как сильно меняется его жизнь. Как желания заработать денег быстро и любым способом уничтожают его прошлые заслуги, а опыт служит низким целям. Если ты хочешь, я даже могу признать за тобой некую промежуточную победу.
– Что? – удивленно произнёс демон. – Да ты разыгрываешь меня! Морочишь голову и пытаешься сбить с толку. О какой победе тут вообще можно говорить? Я дал ему удачу, а он делит её между друзьями, у него появились деньги, а он стал помогать детям и оплачивать их обучение. Я надеялся – он кинется в ночные клубы, заведёт себе длинноногую «Барби» и снова откроет двери казино, а он, вместо роскоши и огней, сошёлся с бывшей школьной подружкой и раскладывает на кухне пасьянс как старикан.
– А алкоголь?
Скорая помощь остановилась у приёмного покоя первой Градской больницы, и Глеба покатили в отделение экстренной реанимации.
– Посмотри, сколько в последнее время он стал пить. Уверен, это – твоя заслуга, ведь это именно ты подмешиваешь в его водку рассуждений на пьяную голову.
– Что? – закипел от возмущения демон. – Про какой алкоголь ты говоришь? Я по пальцам могу посчитать случаи, когда его память отключалась полностью, и он совершал именно те поступки, которые я от него ждал. И вообще, почему ты построил нашу беседу так, что мне приходится постоянно говорить о его достоинствах, вместо того, чтобы перечислять недостатки?
Ангел засмеялся, впервые ему было так хорошо. Ощущение долгожданной победы, хотя и на очень маленьком промежутке времени, подняло его состояние высоко вверх. Понимание того, что ему удалось отобрать любимую игрушку демона, приносила радость и сладкое состояние собственной значимости. Но одна маленькая, тёмная точечка в огромном пространстве его белой души всё-таки была видна его сознанию и портила вопросами идиллию света.
Ангел видел, как суетились вокруг Глеба врачи, видел, как лекарства входили в его кровь, видел и знал, что теперь его власть бессильна. Черта, за которую он так убеждённо отправил Глеба, белая дорога, по которой должна пойти его душа, были владеньями Бога, и неясность происходящих там событий своей неизвестностью ставила вопрос и так беспокоящую его точку.