Дорога к счастью
Шрифт:
Имрус через полчаса быстрой ходьбы не только размялся, но и согрелся. Ребята старались поставить защиту от ледяного ветра, возникающего при большой скорости, но держать её постоянно было невозможно.
Он усмехнулся, подумав о том, что небольшая группа сопляков совершила невероятное, и теперь величество от них не отстанет. Воздушный транспорт — это то, что выведет королевство на новый уровень!
Лэры воздушники говорили, что невозможно поднять в воздух что-то и контролировать по своему усмотрению. Водники взамен предлагали скоростные ледяные дороги, огневики поднимали всех
А всего-то и надо было до одури устать и захотеть домой! Его практиканты объединили свои усилия и не только подняли вверх многоножку с грузом, но ещё разогнали её до бешеной скорости! Временами им всем было даже трудно дышать и приходилось притормаживать, чтобы оставаться активными и поддерживать все процессы, участвующие в движении многоножки.
Имрус хотел сразу отправиться в дом Барути и разобраться с ним за то, что посмел открыть охоту на его жену, но Талейта — больше не его жена; и договоры на крови подлежат обязательному исполнению. Это означало, что действовать надо не столь открыто, иначе впоследствии дети останутся без него и больше их никто не защитит.
Оставалось направиться к своему приятелю, присылающему излишне скупые сведения, или к Гьяси. Генерал выбрал учителя, и как только попал в его дом, так учинил подробнейший допрос. Чем дольше Имрус слушал — тем сильнее клокотала в нём ревность. Это было несправедливо по отношению к Гьяси, но его отношение к другой Талейте, то, как он говорил о ней, как менялся его взгляд, раздражало.
Оказывается, она училась у него вместе с Иржи, смеялась, шалила, что-то придумывала и обедала с ним. Неважно, что ранее учитель всегда обедал и иногда ужинал вместе с семьёй, сейчас это было совсем другое дело!
— Она удивительная! Мы разучивали формулу поиска воды, а она выделила воду из воздуха! Представляете, сидим мы — и вдруг всё запотело, а потом капельки устремились к центру стола и получилась лужа!
Гьяси намеренно игнорировал набычившуюся физиономию генерала. Он рассказывал и восхвалял прикипевшую к его сердцу лэру, чтобы Больдо понял, какое он оставил сокровище. Учитель был уверен, что лэр Больдо знал о новой душе в теле своей жены и поэтому оставил её. Он думал, что Имрус не разглядел, какая драгоценность ему досталась или испугался непознанного.
Ему хотелось бы рассказать генералу, что в истории бывали случаи замещения душ или даже двоедушия. Каждый прецедент считался уникальным и к ним нельзя относиться предвзято. Но сейчас не было времени на отвлечённые факты. Если генерал не встанет на защиту девушки, то она пропадёт, поэтому Гьяси продолжал петь соловьём, дразня слушателя.
— Я понял. Уже светает, съезжу-ка я к почтенному лэру Эйш, — коротко подытожил генерал и хмыкнул, заметив довольный взгляд Гьяси.
В большом особняке Эйша царил переполох. Десятки служанок сновали как угорелые, торопясь привести хозяев в подобающий вид и угодить гостю, а двое слуг-мужчин отсиживались в кухне и прикладывали лёд к заработанным синякам.
Визитёр дал пять минут на то, чтобы лэр Эйш спустился к нему — или он сам вытащит его из постели.
Дом затих в тот миг, когда хозяин с гордо поднятой головой прошёл в кабинет, где его ожидал бывший зять. Всем было интересно посмотреть, как лэр Эйш опутает лианами наглеца и будет душить его, пока тот не вымолит прощения. Кадки с растениями стояли по всему дому не ради моды, а потому что хозяин был природником. И никто не признался бы, но все приготовились прятаться, чтобы не видеть позора досточтимого хозяина, если грубиян Больдо одержит верх.
— Я знал, что ты жаден, но всегда считал, что приличия для тебя важны не менее, чем богатство, — услышал лэр Эйш, едва перешагнул порог кабинета.
— Покиньте мой дом, генерал, — чуть звонче, чем хотелось бы благородному лэру, прозвучал его голос.
— Верни защиту рода Талейте, — а вот Больдо, словно издеваясь, говорил несколько лениво и будто демонстрируя усталость.
— Она опозорила себя и из-за неё могла пострадать вся семья, — рассердился и достаточно ясно показал это лэр Эйш.
— С Барути я разберусь, — давящий взгляд зятька-мужлана раздражал неимоверно! Он здесь не хозяин, он не имеет права так смотреть!
— Считаю наш конфиденциальный разговор бессмысленным, — отец Талейты даже не счёл за труд приоткрыть дверь, приглашая к выходу незваного гостя. Право же, какие пустяки, лишь бы убрался отсюда!
— Значит, договор — просто удобный повод, — Эйшу пришлось захлопнуть дверь, чтобы прислуга не слышала, как и о чём они разговаривают. — Из-за чего ты бесишься? — спрашивал Больдо, окатывая благороднейшего лэра презрением.
«Он не смеет!» — бушевал гнев в хозяине дома, но генерал делал вид, что не замечает, какие эмоции вызывает его присутствие и продолжал спокойно выговаривать свои мысли тестю.
— Детей я заберу, и твоя любимая принцессочка снова будет тебя радовать.
— Принцессочка?! — забыл о сдержанности Эйш. — Она стала такой же, как ты: наглой, требовательной и упёртой! Эта дрянь посмела мне угрожать, вот в этом кабинете, — для убедительности он несколько раз стукнул ладонью по столу, — и ты думаешь, что я об этом забуду? Притащила в дом ублюд…
Широкая ладонь подскочившего с кресла генерала обхватила тонкую для мужчины шею лэра, и он натужно захрипел, с лютой ненавистью тараща глаза. Растения в кадках дёрнулись, попытались отозваться на молчаливый зов природника, но предусмотрительно рассыпанный Больдо по верху земли порошок замедлил их реакцию, сводя на нет все старания лэра. А произносить формулы лэр Эйш не смог: дыхание сбито, чёткость речи нарушена.
Минут через двадцать действие замораживающей жизнь растений пыли закончится, и лианы выполнят свой долг, схватят… кого-нибудь! А пока генерал от души врезал своему бывшему тестю за бывшую жену, потом за неуважение к детям и снова велел: