Дорога к славе
Шрифт:
Честер с трудом влез левой рукой в рукав, поморщившись, застегнул пуговицы, захватил пачку сигарет и вышел из гримёрной.
Сначала он поднялся на улицу, в свежесть тёплого летнего дня. С этой работой он почти перестал бывать на воздухе – короткие вылазки за пределы подвала клуба сводились к перекурам или разгрузке товаров и выносу мусора. Пожалуй, это надо было менять.
Честер любил Лондон и его узкие улочки. Любил этот дух истории, который, кажется, пропитывал каждый камень в старинных зданиях. Любил серое небо, которое чаще проливалось лёгкой моросью, чем настоящим
Он прислонился к стене, небрежно закинул ногу на ногу и прикурил. Глубокий вдох заставил его закашляться – виной тому был злополучный порез, а не вкус никотина на языке. Каждое движение незамедлительно вызывало острый приступ боли, пронзающей его бок.
– Честер? – кто-то окликнул его, и Честер вздрогнул.
– Мистер Хоув? Добрый день.
– Добрый, – кивнул Рик. – Как твои дела?
– Спасибо, нормально.
– Рад слышать. А разве тебе можно?..
– Мне уже давно шестнадцать. И через две недели…
– Я не про сигареты, – перебил Честера Рик. – Вставать тебе можно?
– Можно, – ответил Честер, не вдаваясь в подробности. Хотя Бекки вряд ли бы это одобрила. И тем более вряд ли бы одобрила его намерения завтра утром вернуться к занятиям за установкой.
– Что ж, ладно. Отдыхай, сколько потребуется, – кивнул Рик.
Он был единственным, кто не спрашивал Честера, почему тот не обратился к врачу, и не настаивал, чтобы он это сделал. И Честер прекрасно понимал причину: Рику совершенно точно не были нужны скандалы, а бездомный ребёнок, которому ещё не исполнилось восемнадцать и который получил удар ножом в стенах клуба, точно не поспособствовал бы хорошей репутации заведения.
Честер проводил скрывшегося за дверью Рика взглядом, докурил свою сигарету и спустился в зал. Днём понедельника здесь было пусто. Редкие посетители зашли перекусить в обеденный перерыв, да две девушки, обвешанные пакетами, выходили из магазина. Заметив Честера, они обе умолкли, одна вдруг чуть покраснела, шепнула что-то на ухо подруге, после чего они обе тихонько захихикали.
Честер лишь в недоумении приподнял брови и прошёл мимо.
5.
– Ну что, цел? – спросил Колин и привычным жестом выставил перед Честером чашку кофе.
Честер не стал возражать, хотя пришёл сюда совсем не за этим.
– Цел, – кивнул он. – Слушай, у тебя тут ручки или карандаша случайно нет?
– Валялась где-то. Сейчас посмотрю, – Колин проверил несколько ящиков и в конце концов извлёк из одного из них обшарпанную ручку, с покусанным кончиком и уже наполовину исписанную.
– Подойдёт?
– Если она пишет, то более чем! – откликнулся Честер.
– Держи. Есть хочешь?
– Да нет, спасибо.
– Ну заходи, как проголодаешься. Или лежи там, отдыхай. А я занесу тебе сэндвич, когда будет перерыв.
– Да не стоит…
– Слушай, приятель, я не знаю, насколько паршиво ты себя чувствуешь, но выглядишь ты хреново. Аристократическая бледность тебе, конечно, к лицу, но вот эти чёрные круги под глазами – уже немного лишние. Так что ты приходи в себя, а потом будешь решать,
– Рик? Странно. Я встретил его на улице минут пятнадцать назад. И он мне ничего такого не сказал, – удивился Честер.
– Моё дело предупредить, – пожал плечами Колин.
– А о чём именно он хочет поговорить? – озадаченно уточнил Честер.
– Не знаю, – помотал головой Колин и отвернулся к клиенту.
Честер не стал больше его отвлекать, допил свой кофе и поднялся с места. Снова это простое действие вызывало резкий приступ боли, Честер невольно поморщился и подумал, что было бы неплохо опробовать таблетки, которые оставила Бекки. С другой стороны, может быть лучше было попросить у Колина виски? Это средство действовало безотказно…
Честер вернулся в гримёрку и уселся на диван, стараясь подобрать положение, которое причиняло бы ему меньше неприятных ощущений. Потом взял записную книжку и разложил её на коленях.
Он задумчиво повертел в руках погрызенную ручку, потом провёл стержнем по первой странице, выписывая своё имя – Честер Ченс. Но вместо слов на бумаге остались лишь вдавленные следы.
– Ну конечно! – с сарказмом усмехнулся Честер, но всё же решил проявить настойчивость. Невидимые загогулины и спирали оставались на бумаге вслед за движениями его пальцев, и он уже был готов бросить эту затею, как вдруг синяя полоса рассекла страницу, перечёркивая его предыдущие безуспешные попытки.
– Отлично! – воскликнул Честер, теперь уже весьма довольным тоном.
Похоже, привычка разговаривать с самим собой вслух прочно укоренялась.
Зачем ему вообще была нужна ручка, Честер не знал. Никакой конкретной идеи у него не было. Просто с ручкой определённо должно было быть веселее, чем без неё. При достаточной степени развитости воображения ручка вообще могла спасти от самой унылой из всех возможных смертей – от скуки.
Честер вывел несколько ленивых неопределённых каракуль, погружаясь в размышления, за ходом которых даже не пытался уследить. Он вспоминал свою первую прогулку верхом, и вдруг набросал силуэт убегающего зайца. Рядом с ним неожиданно появилась бутылка шампанского. Следом – барабан с парой палочек. Потом рука вдруг вывела профиль: высокий лоб, обрамлённый густой короткой чёлкой, чуть вздёрнутый носик и немного скошенный аккуратный подбородок. Честер ухмыльнулся, узнав в портрете свою новую знакомую. На его рисунке Бекки, пожалуй, была даже симпатичнее, чем в жизни. Именно так её и воспринимал Честер.
Мысли Честера продолжали скакать с темы на тему, и теперь он почему-то подумал, что скучал по школе. Там было весело. Там были приятели, с которыми всегда было над чем посмеяться. Учиться Честер не слишком-то любил, но ему всегда нравилось читать. А если бы он не сбежал из дома, то сейчас выпускной учебный год подходил бы к концу и осенью его ждал бы Оксфорд.
Но с той прежней жизнью было покончено раз и навсегда. Честер сомневался, что смог бы простить отца, даже если бы тот надумал извиниться. Кроме того, он был уверен, что лорд Честерфилд сам никогда не простит сына.