Дорога к звездам
Шрифт:
Ни унылой старости, ни ущербности я не заметил в глазах этой Мадам-калеки, Мадам-развалины. Гигантская жирная старуха Крыса была полна жизни и, судя по некоторым признакам, не лишёна тяги к «светским» удовольствиям.
Уж слишком крутились вокруг нее два молодца Крыса, слишком был явственен запашок валерьянки, от которого многие Коты просто сходят с ума!
— Мадам! — торжественно начал Главный Советник, старый седой Крыс. — Позвольте представить вам...
Бедняга не успел договорить...
— В жопу! — спокойно
И, клянусь, старуха оглядела меня откровенно блядским глазом!
— Мадам, — тут же нашелся я, — Коты и Кошки — единственные в мире домашние Животные, так и оставшиеся НЕПРИРУЧЕННЫМИ. В некоторой степени это нас с вами роднит.
— С ума можно сойти! — Мадам в восторге всплеснула достаточно изящными передними лапами. — Он еще и умный?! Откуда ты такой взялся?
— Из Санкт-Петербурга, Мадам.
— А что это?
Вот оно! Вот она — наша российская чванливость, наше гипертрофированное самомнение, когда мы убеждены в том, что все на свете только о нас говорят и думают... Да добрая половина мира о нас и слыхом не слыхивала! Ах, как был прав Шура Плоткин, когда говорил об этом...
— Видите ли, Мадам, — поразмыслив, ответил я. — Санкт-Петербург— это место, где я родился. То есть моя родина. Один из городов России...
— А, так ты русский? Знаю. Здесь в этом квартале их полно! А что тогда такое — Россия?
— Что же такое Россия — вряд ли я смогу вам объяснить. Думаю, что сегодня этого не знает никто. Даже в самой России.
— Нет! — воскликнула старуха. — В лице этого Кота мы сталкиваемся с какой-то новой формацией Вида! Сплав Мужества и Интеллекта — это ЧТО-ТО ОСОБЕННОЕ! — вдруг воскликнула старуха, и я заподозрил, что ее предки были выходцами с юга России.
С теми же хохмочками в Мюнхене разговаривали киевские и одесские Коты-эмигранты.
Мадам лихо оглядела меня от усов до хвоста, прямо скажем, нескромным взглядом и плотоядно ухмыльнулась:
— Если бы мы встретились с тобой в моей молодости, мы смогли бы перевернуть общепринятое представление о врожденном антагонизме Котов и Крыс. Тебе не кажется?
— Я в этом просто уверен! — нагло соврал я для дела.
А сам подумал: «Было у меня Кошек — немерено, Собачка была, Лисица, даже Крольчиха — тьфу, тошно вспомнить... Но — Крысу?.. Да у меня на нее ни в жисть не встанет! Даже на необитаемом острове...»
— Нет, от него можно просто сдохнуть! — восхитилась Мадам, лишний раз утвердив меня в своем подлинно историческом происхождении. — Выпьем?
Два молодых Крыса тут же выкатили пузырек валерьянки.
— Благодарю вас, Мадам. Я вообще-то не пью.
Ну, неохота мне было возвратиться в комнату спящего ребенка с запахом поддачи... Хотя,
— А я выпью. Раньше могла чистяру, а сейчас — возраст, болячки разные... Разбавляю.
Ее шустрилы накапали в плошечку с водой немного валерьянки. Старуха выпила, крякнула, вытерла передними лапками морду, усы и сказала мне:
— Все знаю. И про Вагифа — чтоб ему было пусто на том свете. И про твою тронную речь... Особенно это: «Хватит крови!..» Кстати, рыбки хочешь?
— С удовольствием.
Шустрилы приволокли откуда-то кусок неизвестной свежайшей рыбы и осторожно, не приближаясь ко мне, положили ее неподалеку от Мадам. Я протянул лапу за рыбой и краем глаза увидел, как напряглась Охрана, как обнажились их резцы, как туго вытянулись хвосты.
— Ешь! — приказала мне Мадам.
Я аккуратненько подтянул рыбку к себе и с удовольствием стал ее жрать. Охрана расслабилась, хвосты повисли, резцы исчезли.
— У тебя есть имя? — спросила Мадам.
— Даже два — Мартын и Кыся.
— Ты знаешь, у нас в Америке не любят длинных имен. И для удобства мы их сокращаем. Так делают и все прибывающие к нам. Например, все ваши русские Гринштейны сразу же становятся Гринами. Или — Файнберг... Он немедленно превращается или в Файна, или в Берга. Это — кто как хочет. А один еврей из ваших, Иван Досадный, стал теперь Ив Де-Сад и утверждает, что он прямой потомок французского писателя Маркиза де Сада. Мне же нравятся оба твои имени. Я буду называть тебя «Маркыся». Идет?
— Как скажете, Мадам.
— Зови меня просто — Муся. Мое полное имя звучит по-латыни — «Мус Децуманус». Но вот этот мудрый старик, — Мадам указала на тихо дремлющего усталого седого Крыса, своего Главного Советника, — когда-то, много времени тому назад назвал меня Мусей. И ты знаешь, мне это понравилось...
Старуха еще врезала валерьянки с водой и рассказала мне массу интересных вещей, о которых я даже не подозревал.
Оказывается, большие серые Крысы, так называемые Пасюки (омерзительное название, правда?..), известны Людям еще с тринадцатого века! В отличие от меня старуха блестяще оперировала цифрами... Уже в начале пятнадцатого столетия епископ Аутинский отлучил Крыс от церкви, на что, естественно, Крысы положили с прибором!.. И стали шататься за Человеком по всему свету.
Корабли развезли Крыс по прибрежным странам, а уже оттуда Крысы своим ходом чесали дальше — в глубь материка. Один ученый того времени — Паллас — целую книгу написал про то, как осенью тысяча семьсот двадцать седьмого года после землетрясения Крысы жуткими массами двинулись из прикаспийских стран в Европу. Фантастическими скопищами они переплывали Волгу у Астрахани...
— Но это же и есть Россия!.. — тут же почему-то сказал я.
Откуда мне это было известно, убей Бог, не помню!..