Дорога к звездам
Шрифт:
Тут нужен очень, очень, очень богатый...
Эрих долго не мог найти подходящего слова, а такого определения, как «распиздяй», которым зачастую пользуется Шура Плоткин, в немецком языке отродясь не было.
Поэтому Эрих сказал: «...очень, очень богатый несерьезный свободный человек». Желательно с родовыми аристократическими корнями. Тогда ему сам черт не брат! Ибо в Германии это жутко ценится.
Но у него, у Эриха-Готфрида Шрёдера, на таких людей «выхода» нет. У него, конечно, есть парочка интеллигентных знакомых, которые время от времени совершают
Люди, о которых говорил я, — это совершенно другой слой общества! Это — небожители, и рядовой немец никогда с ними не соприкасается.
— А вероятность случая равна — ноль, ноль, ноль черт знает какой доли процента... — заплетающимся языком с трудом выговорил Эрих. — Тут ты, Мартин, должен сам понять»...
После нашей разгульной ночи в доме Шрёдеров стали происходить кое-какие изменения. Внешне не очень заметные, но достаточно ощутимые внутренне.
Наиболее ярким внешним нарушением привычного домашнего уклада было мое переселение из подвальной клетки в гостиную и комнату Эриха.
Сам Эрих, обретя во мне союзника и партнера, неожиданно почувствовал себя Хозяином дома и Главой предприятия.
Он недвусмысленно дал это понять Хельге и Руджеро Манфреди, самым естественным образом проложив между собой и ними некий барьер, четко разделяющий их положения.
Растерянные и потрясенные таким крутым поворотом, Хельга и Руджеро нашли единственно верный выход из создавшейся ситуации — они еще теснее сплотили свои ряды и сблизились настолько, что их женитьба, откладывавшаяся уже несколько лет по целому ряду социально-экономических причин, стала вполне осязаемым ближайшим будущим.
Трахаться они стали не только днем, насмотревшись на мою «предпродажную подготовку» их Кошек, но и ночью, когда я уже к этому не имел никакого отношения. Что лишний раз говорило об их возросшей близости и неотвратимости ремонта не только отопительной системы, но и всего ветхого дома. Ибо слышимость была фантастической!
Кстати, именно эта слышимость, помноженная на вновь обретенную уверенность в себе, плюс моя всесторонняя поддержка и возможность поделиться со мной всем тем, что должно быть сокрыто от глаз и ушей Людских, подвигнули Эриха-Готфрида Шрёдера — доброго и скромного жулика Кошколова с незаконченным высшим ветеринарным образованием — на целый ряд житейских открытий.
Во-первых, Эрих понял, что трахаться минимум пять раз в неделю гораздо лучше, чем максимум один раз в две недели.
Во-вторых, я привел ему на память любимую цитату Шуры Плоткина из Публия Сира, одного жутко древнеримского поэта: «Где нет разнообразия — нет и удовольствия».
Эриху это так понравилось, что, кроме своей постоянной дамы сердца, дочки владельца магазина подержанных автомобилей «хонда», он тут же завел себе кельнершу из «Виннервальда» — это такая куриная закусочная, и кассиршу из оттобрунновского плавательного бассейна «Халленбад».
К открытиям чисто экономического характера вконец расковавшийся Эрих
Поэтому все ворованные Кошки, лишенные возможности бороться за призовые места и титулы на Кошачьих выставках в силу того, что там, на выставках, запросто могут столкнуться нос к носу со своими бывшими владельцами, должны быть немедленно распроданы по сниженным для скорости ценам!
Согласно теории того старого чудака «товар — деньги — товар», средства, вырученные от продажи этих Кошек, нужно немедленно бросить на нашего уважаемого «Вальдвильдкатце» (это значит— на меня!), которого ОН РЕШИЛ назвать старинным русским именем — МАРТЫН. Не Мартин, а именно Мартын.
Дать объявления в газетах, напечатать рекламные листовки и через специальное бюро распространить их по всему городу. Непременно поместить сообщение о Мартыне в еженедельник «Курц унд Фундиг», при помощи которого можно не только продать Кота, но даже приобрести подержанного Слона в приличном состоянии!..
И конечно же, всенепременнейше засадить мощнейшую рекламу по мюнхенскому телевизионному каналу «Байерн-Бильд»! С фотографией «дикого» Мартына, с его легендарной родословной, за изготовление которой старый русский мошенник уже получил двести марок!..
И тогда он, Эрих-Готфрид Шрёдер, гарантирует своим уважаемым компаньонам — сестре Хельгё Шрёдер и почти родственнику, ближайшему другу Руджеро Манфреди такие дивиденды, которые смогут покрыть не только ремонт отопительной системы дома, но и позволят усилить межкомнатные перегородки. Ибо еженощные завывания Хельги и рычания Руджеро теперь очень мешают ему, Эриху Шрёдеру, размышлять об укреплении и дальнейшем процветании их общего предприятия.
Не скрою, к одному из предложений Эриха я довольно серьезно приложил собственную лапу. Это я подсказал Эриху смену Кошачьего парка как одну из статей быстрого дохода — продать срочно этих и натырить других.
Однако теперь я могу признаться, что, предлагая Эриху эту комбинацию, я преследовал еще и личные, как сказал бы Шура Плоткин, шкурнические цели. За последние три недели мне так надоело трахать одних и тех же Кошек, что, когда Эрих нашел моему предложению и экономическое обоснование, я был ему чрезвычайно признателен.
Поразительная страна! Есть деньги — никаких заморочек. Платите и обрящете.
Через два дня моя морда красовалась чуть ли не на всех углах Мюнхена, а листовки с моими «дикими позитурами» и номерами телефона и факса герра Э. Шрёдера торчали из всех домашних почтовых ящиков трех самых богатых районов Города — Богенхаузена, Харлахинга и, конечно же, Грюнвальда! Ау, Дженни, где ты там?..
Текстик, сопровождавший плакатики и листовки, был, по выражению. Шуры Плоткина, «я тебе дам!». Автором текста был Руджеро Манфреди. Редактировала текст Хельга.