Дорога на Киев (фрагмент)
Шрифт:
— А почему ты не славный?
Данило глянул на меня так, что я решил срочно заняться похлебкой и обнаружил, что она почти готова. Нарвал травки, выкопал пару корешков, добавил в похлебку и поставил ее доходить. Но сил ждать не было. Данило вытащил из-за голенища ложку и накинулся на еду — ел да нахваливал. Похлебка исчезала с угрожающей быстротой. Я, обжигаясь, пытался угнаться за ним, но перевес был явно на его стороне: походный опыт и мастерство ни на каких пирах не прогуляешь, даже в Серебряной палате. Через пару минут мы
— В следующий раз готовь побольше, у меня здоровье слабое, мне поправляться надо.
Я глянул на его могучие плечи, на которых сидела шея-колода, на переплетенные жилами руки, которые, кажется, могли столетний дуб с корнем выдрать и за десять верст забросить, и самым невинным тоном осведомился:
— Не могу понять, Данило, ты нарочно меня злишь или по дурости?
Впервые он посмотрел на меня более или менее осмысленно — как на человека.
— Гм… Ты вообще-то как сюда попал?
— Из леса.
Он понял мой ответ по-своему.
— Не дерзить! Молчать когда с тобой разговаривают!
Я на всякий случай переполз на другую сторону костра.
— Сказал же, из леса. Из лесной веси, которую степняки сожгли. И наших всех поубивали. Даже не весь у нас была, а так, починок.
— Родителей тоже убили?
— У меня родителей не было.
— Откуда же ты взялся? В капусте нашли?
— Почему в капусте? — обиделся я. — На берегу ручья лесного. Бабка меня вырастила, а воспитала, почитай, вся деревня.
Это потребовало от Данилы несколько минут размышлений.
— Сирота, значит.
Я не ответил. Солнышко умиротворенно пригревало и мягко прыгало пятнышками света по земле, просвечивая сквозь редкую придорожную листву. После еды мы оба разомлели, у моего спутника закрывались глаза.
— Ты поспи, — сказал я. — Ты слабенький, тебе сил набираться нужно.
Он хмуро на меня покосился, пробормотал:
— Поговори мне тут! — и тут же сполз на спину, устроился поудобнее и через минуту уже похрапывал.
Меня тоже сморило. Проснулся я от хорошего пинка. Данило грозно навис надо мной, уперев руки в бока. Видно дырка от стрелы его уже нисколечки не беспокоила.
— Я его сторожить оставил, а он дрыхнет, как сурок!
— Во-первых, никто меня сторожем не оставлял, — попытался я его урезонить, — во-вторых, от кого сторожить-то? От кикимор?
— Молчать, когда тебя спрашивают!
— Ты меня не спрашивал.
— В походе лагерю нужен сторож. Мы в походе, у нас есть лагерь, а значит и сторож должон быть. Ты, кстати, в какую сторону направляешься?
— В Киев, к князю Владимиру, — ответил я неуверенно.
Он расхохотался.
— Нужен ты ему! Тебя кто надоумил, или сам таким умным оказался?
— Дед один подсказал. Все равно, говорит, деваться некуда — ни кола, ни двора, ни единой души родной…
— Ну что ж, в Киев так в Киев.
— Знаю. Недалеко отсюда, говорят, есть богатое село. За ним нужно свернуть в Черный лес, а там…
— Какое же там село? Город давно, лет сто уже. Даже слободами оброс, и посадник княжеский сидит.
Про село мне давеча дедушка сказывал. Выходит, много лет тому дедушке. Данило не дал мне додумать.
— А через Черный лес вряд ли пройдем, — продолжил он, — не зря он так называется. В тех местах нечисти полным полно.
Это мне почему-то и в голову не приходило.
— Тогда пойдем по этой. Может, куда-нибудь выведет.
— По этой долго. Мы по ней шли потому как с обозом были, а теперь и короткой можно. Эх, конями бы где разжиться… Ну да ладно, авось в городе купим.
Ужин готовили вдвоем, и я, пока Данило помешивал в котле варево, долго бродил в лесу, отыскивая травы и раскапывая корешки. Их здесь было меньше, чем у нас, но для котла кое-чего чего нашел. После ужина Данило вытащил меч и принялся его натачивать, хотя на мой взгляд, он в этом не нуждался.
— Привычка, — объяснил дружинник. — В битве можно полагаться только на себя, на меч и на коня. Ты-то мечом умеешь рубиться?
— Немного умею.
— А щитом пользоваться?
— Не-е, не приходилось.
— Да, многому тебя учить надобно. Но ничего, дорога у нас впереди длинная, за то время, как к княжескому двору придем, ты у меня у меня будешь махать мечом, как хан Кучук — саблей.
Луна стояла над восточной частью дороги огромны полумесяцем, заливая окрест колдовской свет. Даже в глубине леса тьма растворялась молочным сиянием. Наверное поэтому когда легли спать, я долго не мог уснуть и думал о том, как резко изменилась моя жизнь.
Глава 3
Утром Данило встал совсем здоровым. Осмотрев рану, он удовлетворенно хмыкнул, сказал «Вот как надо выздоравливать!», словно это не я его нашел да выходил, и отправился к телегам, чтобы отобрать все, что нам сможет пригодиться в пути.
Я решил, что не стоит обращать внимание на его нахальство. Может, все дружинники такие, а раз он не простой дружинник, а старший, значит и нахальства у него должно быть побольше.
Отсутствовал он долго. Рылся в мешках, рассыпал зерно, кряхтел и ворчал. Когда я предложил помочь, велел приготовить еще еды — мол, перед походом подкрепиться надо. Два раза отлучался в лес, я уж подумал, что у него живот прихватило от неумеренной еды, и предложил зверобоя найти, но он на меня зарычал так, что я нарочно отправился искать травы для похлебки на другую сторону дороги.