Дорога на космодром
Шрифт:
Сначала предполагалось, что испытывать новую машину будет известный летчик-испытатель Борис Николаевич Кудрин. Он летал на самолете без двигателя – «в планерном варианте», работал на стендах, но потом заболел, попал в госпиталь; и когда стало ясно, что выберется он оттуда не скоро, был назначен новый испытатель: капитан Григорий Яковлевич Бахчиванджи – «Бахчи», как все его называли.
Бахчиванджи, как я его понимаю, был ярким представителем особой человеческой породы летчиков-испытателей 30-х годов, непохожих ни на своих предшественников, ни на преемников. Если существует некий обобщенный образ «лихого парта», то Бахчи точно в него вписывается. «Лихие парни», к которым принадлежал Бахчи, были люди очень смелые, даже дерзкие, любители и в воздухе, и на земле ситуаций острых, не всегда дисциплинированные, часто склонные к лихачеству,
Новое дело увлекло его не потому, что он был приверженцем ракетной авиации, он не мог им быть, потому что мало что о ней знал. Новое дело увлекло его потому, что это было новое дело. Бахчи успел уже повоевать, сбил 5 немецких самолетов, был отозван с фронта вместе с другими опытными летчиками-испытателями, и он хорошо понимал, как нужна фронту машина, заведомо превосходящая по скорости все известные самолеты противника. С нетерпением ждал он дня первого вылета, но БИ – так назвали перехватчик его создатели, поставив рядом первые буквы своих фамилий. – в небо не пускал двигатель. Он плохо регулировался, часто прогорал. Однажды во время наземных испытаний произошел взрыв. Бахчиванджи и ведущий инженер по двигателю Арвид Палло получили ожоги азотной кислотой, попали в больницу. Исаев сам взялся за доводку ЖРД. Ему помогали сотрудники РНИИ, эвакуированные на Урал, сотрудники Киевского института электросварки, которым руководил знаменитый Е. О. Патон. В конце концов двигатель был признан надежным, и после нескольких дней пробежек по аэродрому и подлетов 15 мая 1942 года Бахчиванджи разрешили первый полет.
Погода была скверная, низкие облака, а ведь с земли надо было посмотреть, как летит БИ. Бахчиванджи на обычном самолете слетал на разведку, вернулся радостным:
– Идет просвет!
Григорий Яковлевич БАХЧИВАНДЖИ (1909-1943) – летчик-испытатель, совершивший 15 мая 1942 года полет на первом советском истребителе-перехватчике БИ с жидкостным ракетным двигателем, созданном А. Я. Березняком и А. М. Исаевым в КБ В. Ф. Болховитинова. Г. Я. Бахчиванджи геройски погиб во время седьмого испытательного полета на БИ, достигнув рекордной скорости 800 км/час. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Уже в шестом часу вечера раздалась новая, неожиданная, для всех непривычная команда: вместо «От винта!» – «От хвоста!». БИ страшно загрохотал, сзади маленького самолетика вспыхнул огненный трехметровый кинжал огня, и, озаряя все вокруг оранжевым, как на пожаре, светом, он быстро оторвался от земли и, чуть дымя, быстро стал набирать высоту. Анатолий Аграновский писал по воспоминаниям очевидцев этого исторического полета: «Он успел подняться… перешел в горизонтальный полет, заложил вираж, один, другой… Он летел, и для очевидцев это было немножечко чудом. Впоследствии поймут они, что и факел огня, и черный шлейф дыма, столь поразившие их воображение, свидетельствовали лишь о младенческом возрасте новой техники: надо было просто добиться полного сгорания. Впоследствии поймут они, что ракетный самолет очень еще был несовершенен. Что робкими и неверными были первые шаги героя. Но они были первыми…»
В
Решение о строительстве 30-40 опытных машин было отменено. На аэродроме появился БИ-2, и летчики-испытатели Константин Афанасьевич Груздев и вышедший из больницы Борис Николаевич Кудрин некоторое время еще продолжали испытания ракетного перехватчика. Но раскрыть тайну гибели Бахчиванджи тогда не удалось. Лишь через несколько лет при испытаниях моделей в аэродинамической трубе больших скоростей было выявлено явление затягивания самолета в пике, бороться с которым тогда не умели. Оно было изучено на практике инженером-летчиком А. Г. Кочетковым и другими испытателями.
Маленький БИ и его первый пилот навсегда остались в истории нашей ракетной техники. 28 апреля 1973 года Григорию Яковлевичу Бахчиванджи посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. А БИ вошел в историю не только как первый советский ракетный самолет – предвестник предсказанной Циолковским эры самолетов реактивных. БИ дорог нам еще и потому, что он дал ракетной технике Алексея Михайловича Исаева – доктора технических наук, лауреата Ленинской и Государственных премий, Героя Социалистического Труда, выдающегося конструктора ракетных двигателей.
Замечательный этот человек долго искал себя, свое дело в жизни, главную ее страсть. Мальчишкой он мечтал стать моряком и собрался с приятелем плыть на остров Таити. В юношестве приманили его другие, более серьезные путешествия. Он поступает в Горную академию, не оканчивает ее, уезжает на Урал – строить Магнитку. После пуска первой домны возвращается в Москву, защищает диплом и обратно в Магнитогорск едет уже инженером. Но первое и новое в Магнитогорске уже свершилось. Теперь требовалось делать второе, третье, повторять, улучшая. Он не мог этого, не умел, не хотел. Запорожсталь, Москва, институт «Гипрооргстрой», Нижний Тагил – у него было много новых смелых идей по организации крупного строительства. Потом пробовал уплывать на Шпицберген, в угольные копи. В этом беге желаний, в метании характера он налетел на авиацию, как на стену, ударился, отпрянул и понял сразу: это – интересно, нашел! Он стал авиационным конструктором, не имея специального образования (и так до конца дней своих его не имел), в годы, когда авиационных конструкторов готовили специальные вузы. Уже одно это говорит о его характере и способностях.
Работая в КБ В. Ф. Болховитинова, он быстро растет как инженер, его назначают начальником группы шасси, а затем – всей группы механизмов. Начиная с БИ, Исаев становится ракетчиком. В тридцать два года он находит свое главное дело, свою страсть. Вы скажете – поздновато. Может быть. Но какова находка!!
Первый раз имя Исаева услышал я, когда делал дипломный проект в одном из научно-исследовательских институтов авиационной промышленности. Тема диплома – большая четырехкамерная ракетная двигательная установка. И несколько месяцев с утра до поздней ночи прожил я среди двигателистов, молодых и постарше, и, как всякие «салажата», юнцы, обожал слушать разные профессиональные «байки» и «случаи». Хорошо помню легенду об Исаеве:
Сделали двигатель, все как надо, а он рвется. Ржет, как жеребец, и разлетается на куски. Исаев пришел, посмотрел и говорит: «Сделайте из тонкого металла крестовину и поставьте внутрь камеры». Вокруг смеются: тут весь стальной горшок разлетается вдребезги, будто его жестянка какая-то спасет. А он свое: «Поставьте, спасибо скажете». Сделали, поставили, и все, как рукой сняло, все теперь нормально работает. Исаев через металл видит…
Через восемнадцать лет, уже после смерти Алексея Михайловича, из очерка А. Аграновского я узнал, что в этой легенде много правды, что Исаев вместе с другим конструктором действительно предложил подобный простой и эффективный метод борьбы с высокочастотными пульсациями ЖРД.