Дорога на райский остров

Холт Виктория

— Я рада, — заверила я ее. — Так я сразу же чувствую себя как дома.

— Этого мы и хотим. Ваша комната здесь. Они рядом.

Миссис Биллингтон открыла дверь. В комнате были французские окна, выходившие на каменный балкон, где стояли горшки с цветущими кустами. Комната была светлой и просторной по сравнению с нашими помещениями в стиле Тюдоров. Я восхищенно ахнула, что явно польстило нашей хозяйке.

— Она прелестна, — сказала я. — Эти комнаты выходят на фасад. Они немного больше, чем задние.

— Мы хотели произвести

хорошее впечатление., — вставила Грейс.

— Грейс! — со смешливым упреком одернула ее мать.

— Я полагаю, гостьи хотят умыться и привести себя в порядок перед чаем, мама, — заметила Грейс. — Я позаботилась об этом. Сейчас принесут горячую воду. А вот и она. Входи, Джейн.

Горничная сделала книксен, и я улыбнулась ей.

— Поставь здесь, Джейн, — сказала миссис Биллингтон. — Минут пятнадцать, да? Этого будет достаточно?

— Вполне достаточно, правда, Бабуля? — сказала я. Через десять минут я была готова спуститься вниз и отправилась в комнату к Бабуле. Она тоже была готова.

— Чудесно, — сказала она. — Очень милая семья. Я так Довольна. Жаль только…

Я знала, о чем жалела бабуля и заметила:

— Возможно, мы уже скоро получим от него известия.

Реймонд говорит, что в тех дальних краях почта часто задерживается.

Мы спустились к чаю. На столе были горячие булочки и несколько сортов пирожных.

Гостиная была большой и просторной, камин — просто огромным и изукрашенным, с ангелочками, вырезанными по обе его стороны, словно поддерживающим сооружение. На каминной полке стояли большие мраморные часы, а на стенах висели портреты людей, одетых в платье викторианской эпохи.

— Наши предки, — сказала Грейс, проследив за моим взглядом. — У нас их не так много, так что мы используем тех, что есть, на полную катушку. Я слышала, что у Мэллори все по-другому. Реймонд подробно описал ваш дом.

— Не выдавай меня, — заметил Реймонд.

— Он считает, что ваш дом — замечательный, — поведала мне Грейс.

— Надеюсь получить приглашение посетить его, — вставил Бэзил.

— Вы его уже получили, — отозвалась Бабуля М.

— О, благодарю вас, миссис Мэллори.

Мы беседовали о сельской местности и разнице между нашими деревнями, а когда разговор перешел на составление карт, это показалось совершенно естественным.

— Странно, — сказала миссис Биллингтон, — как такие вещи передаются в семье из поколения в поколение.

Бабуля М согласилась.

— С нами то же самое. Мой внук Филип воспитывался, чтобы стать картографом, и с самого детства было очевидно, что ничем другим он заниматься не станет.

— Я слышала, он в экспедиции.

— Да, в Тихом океане.

— Вот чего бы мне хотелось, — воскликнул Джеймс.

— Нет, вы только посмотрите на него! — возмутился Бэзил. — Все они только и мечтают, чтобы отправиться на поиски приключений. Думают, это просто прогулочный круиз. Могу тебя заверить, это нечто совсем иное.

— А вы были в экспедиции? —

спросила я.

— Да, когда мне было шестнадцать.

— Я подумала, что ему это будет полезно, — сказала миссис Биллингтон. — Джеймс в свое время тоже поедет. Это хороший способ познакомить их с реальной жизнью. Они скоро начинают понимать, что это вовсе не прогулочный круиз, как выражается Бэзил.

— Подтверждаю, — согласился Бэзил.

— Мой внук уехал в прошлом году в октябре, — заметила Бабуля М.

— За год много не сделаешь, — отозвалась миссис Биллингтон.

— Мы уже давно не получали от него вестей, — дрогнувшим голосом сказала я.

— Так бывает. С почтой так трудно. По-моему, мы не получали от тебя известий все время, пока ты отсутствовал, Бэзил.

— Я и не собирался тратить силы на писание писем, которые все равно не дойдут.

— Из чего, — заключила Грейс, — можно сделать вывод, что Бэзил — не самый энергичный из смертных.

Я встретилась глазами с Реймондом, и он улыбнулся мне. Это была теплая, счастливая улыбка. После чая Реймонд и я отправились на прогулку в сад, окружавший Дом, а миссис Биллингтон и Грейс повели Бабулю на экскурсию по дому.

Реймонд сообщил мне, Что очень рад моему приезду.

— Трудно поверить, — добавил он, — что с того памятного дня на лекции прошло всего три месяца.

— Для меня время пробежало совершенно незаметно. А вам оно показалось долгим?

Реймонд взял меня за руку.

— И долгим, и коротким одновременно. Недостаточно долгим… и кратким, пока оно бежало, и все же у меня такое ощущение, что я знаю вас уже многие годы, поэтому время кажется долгим. — Он остановился, серьезно посмотрел на меня, затем продолжал:

— Эти сады — радость моей матери. Она очень много здесь работает. У нее есть кладовая. Ей захочется показать вам их.

— Она очень славная, — заметила я.

— Я надеялся, что вы поладите друг с другом.

— Не представляю, как с ней вообще можно не поладить.

— И с вами тоже.

— О, это уже утверждение совсем другого рода.

Реймонд рассмеялся и сжал мою руку. Мы беседовали о цветах, но, по-моему, в действительности вовсе о них не думали. В тот вечер мы обедали в большой столовой с массивным камином и вычурным резным потолком. Резьба была очень замысловатой, и создавалось впечатление, что каждый дюйм свободного пространства на потолке был заполнен.

Общество было приятным, и даже слуги, сновавшие туда-сюда с различными блюдами под наблюдением дворецкого, казалось, разделяли общее хорошее настроение. Я чувствовала, что со всех сторон ко мне проявляют повышенный интерес. Я вспомнила, что говорили наши слуги насчет «суженого» Реймонда.

Как быстро разговор перешел к картам! Это было очень похоже на наш собственный дом. Мы постоянно говорили о них, а в те дни, когда к обеду приходил Бенджамин Даркин, они становились единственной темой разговора.