Дорога на райский остров
Шрифт:
И тут я услышала его. Он поднимали по лестнице. Я заглянула в щель. Я слышала, как он что-то бормочет про себя, и едва различала его высокую фигуру. Он слегка пошатывался. Наверное, был сильно пьян.
Я следила, как он постоял в нерешительности на лестнице, потом повернулся и пошел в спальню.
Всего через пять минут, а я все еще напряженно ждала, раздался звук выстрела.
Я знала, откуда он донесся, и с пистолетом в руке бросилась по коридору и открыла дверь спальни.
Дверь на балкон была широко распахнута. Я увидела
— Фелисити! — закричала я. — Что случилось?
Она попыталась заговорить, но не могла издать ни звука. Покачала головой и показала на балкон.
Я увидела, что сломались еще несколько планок, а передняя часть перил почти полностью отвалилась. Я подошла и посмотрела вниз. На земле внизу был распростерт Уильям Грэнвилл. На некотором расстоянии от него лежал пистолет.
Он лежал неподвижно, как огромная кукла, и в его позе было что-то неестественное.
Я догадалась, что он мертв.
В тот понедельник я не уехала дилижансом. Я осталась в доме с Фелисити. Я увела ее из этой комнаты, полной зловещих воспоминаний, и заставила спать на моей кровати. Та была достаточно широка для двоих, а Фелисити была не в том состоянии, чтобы можно было оставить ее одну.
Она отупела; смотрела прямо перед собой, и взгляд ее был остекленевшим. Я начинала опасаться за ее рассудок.
Последовавшие за этим недели запечатлелись в моей памяти весьма смутно. Люди постоянно приходили и уходили. Тело Уильяма Грэнвилла унесли. У него была прострелена голова.
Из Сиднея приехали представители властей и задавали множество вопросов.
Как он упал? — этот вопрос интересовал их больше всего.
Он оперся на перила, и они поддались.
Я была спокойна. Фелисити не рассказала мне, как это произошло, и я боялась ее об этом спрашивать. Я чувствовала, что она впадет в истерику, и тогда неизвестно что может наговорить. Мой мозг сверлила одна мысль: ее терпению пришел конец, и она выстрелила в него. Я хорошо могла понять это. Я и сама готова была застрелить его. Есть предел, до которого нельзя доводить даже самых кротких людей.
Чего я хотела больше всего — это уехать отсюда. И я хотела забрать с собой Фелисити. Что бы ни произошло, все было уже кончено. Мне хотелось успокоить, утешить Фелисити. Я так хорошо понимала, сколько она выстрадала.
Существовала версия, что вокруг бродили бандиты. История, происшедшая у Пикерингов, обсуждалась во всех подробностях, и разбойники были у всех на уме.
Я сообщила, что покойный незадолго перед случившимся заходил ко мне в комнату и сказал, что ему показалось — он слышал бродяг и подозревал, что это бандиты.
Это было, в общем-то, правдой.
Подтвердили, что после истории с Пикерингами, Грэнвилл действительно постоянно следил, не появятся ли бандиты. Как, впрочем, и все.
А все сочли, что он услышал кого-то чужого
Еще одна трагедия в глубинке.
Мне казалось, на родине происшествие было бы расследовано более тщательно. Но здесь жизнь была дешева. Люди были пионерами, первооткрывателями новой страны, и связанный с этим риск был слишком велик. Смерть была не такой уж редкой гостьей в этих местах.
Миссис Мейкен рассказала, как нам всем раздали пистолеты после нападения бандитов на Пикерингов. Мистер Грэнвилл, насколько ей было известно, очень заботился, чтобы женщины не остались без защиты.
— Бандитам за многое придется ответить, — заявил один из представителей властей.
А вот я не была уверена, что за смерть Уильяма Грэнвилла должны отвечать бандиты.
Я сказала, что хочу уехать как можно скорее. Миссис Грэнвилл находилась в состоянии шока, и я боялась, что она от него так и не оправится, пока мы не покинем дом, где произошла трагедия.
Но сначала надо было пройти через еще одно испытание — похороны.
Сразу за городком находилось небольшое кладбище, и могила Уильяма Грэнвилла оказалась рядом с могилой миссис Пикеринг, не пережившей нападения бандитов.
Мы стояли вокруг могилы: Фелисити, миссис Мейкен, я и несколько мужчин. Кое-кто проехал много миль, чтобы присутствовать на похоронах. Фелисити очень сочувствовали, и я с тревогой следила за ней, опасаясь, что она утратит спокойствие и выдаст свои истинные чувства.
Все было совершенно не похоже на похороны дома: ни торжественных драпировок, ни одетых в черное служителей на церемонии, ни замысловато украшенных лошадей. Мы постарались надеть как можно больше черного, однако достать новую одежду было невозможно.
— Бедняга, — посочувствовала одна из женщин. — Убила бы этих бандитов. Как найдут их, так линчуют, помяните мое слово. Бедная миссис Пикеринг… ей-то что пришлось выстрадать! А теперь вот — мистер Грэнвилл.
Наше молчание было расценено как выражение скорби. Домой нас в багга доставил Слим.
Оказалось, что Уильям Грэнвилл в расчете на женитьбу на богатой женщине наделал много долгов. Их необходимо было уплатить, а сделать это можно было, только продав имение, после чего оставалось очень немного. Фелисити безучастно согласилась на все, что ей предлагали, и была только рада передать это дело в другие руки. Она сообщила мне, что ей ничего не надо из состояния покойного мужа. Единственное, чего она хотела, — это уехать, и чтобы все было так, словно этот брак вообще не существовал.