Дорога на Рейншедоу
Шрифт:
– Я рассчитываю сколотить небольшое состояние благодаря этим виноградникам, – говаривал он своему старшему брату Марку, который отвечал:
– Плохо то, что тебе пришлось позаимствовать целое состояние, чтобы начать это дело.
Сэм подъехал к огромному викторианскому фермерскому дому, который достался ему вместе с землёй. Это место навевало чувство обветшалой роскоши, позволяя вообразить всё величие, каким оно когда-то обладало. Дом более ста лет назад построил корабельный плотник, снабдив своё детище обилием портиков,
Однако на протяжении десятилетий собственники и арендаторы немало потрудились, чтобы погубить эту красоту. В иных комнатах внутренние стены были снесены ради увеличения площадей, в то время как другие помещения были поделены тонким перегородками из дсп. Водопровод и электрика находились в ужасном состоянии и редко ремонтировались, а из-за того, что дом осел, полы кое-где «поплыли», приобрели наклон. Место оконных витражей заняли простые стёкла в алюминиевых рамах, а похожую на рыбью чешую деревянную черепицу и ступенчатый поясок крыши скрыл виниловый сайдинг.
Даже в своём изувеченном состоянии дом обладал притягательным очарованием. Тайны поселились здесь в заброшенных углах, поскрипывали расшатанными ступенями. Тут сами стены были пропитаны воспоминаниями.
С помощью своих братьев Марка и Алекса Сэм сделал ремонт несущих конструкций, разобрал и перестроил несколько главных комнат и выровнял кое-где полы. И всё же до окончания реставрации работы предстояло ещё много. Но само это место казалось Сэму особенным. Он не мог избавиться от чувства, что нужен этому дому.
К его удивлению, Алекс, казалось, испытывал к дому схожие нежные чувства.
– Симпатичный старичок, – отметил брат в первый раз, когда Сэм провёл его по особняку. Как застройщик жилых домов Алекс был знаком с любыми возможными сложностями, возникающими в процессе строительства и реконструкции. – Здесь придётся проделать чёртову уйму работы. Но оно того ст'oит.
– Сколько денег потребуется, чтобы привести тут всё в порядок? – спросил Сэм. – Я просто хочу укрепить здание достаточно для того, чтобы дом не рухнул на меня, пока я сплю.
На этот вопрос глаза Алекса весело вспыхнули:
– Если ты без перерыва в течение недели будешь спускать в унитаз стодолларовые купюры, то их как раз хватит, чтобы добиться нужного результата.
Сэма его слова не убедили. Он приобрёл сию собственность и начал трудиться, приводить её в божеский вид. И Алекс привёл свою бригаду строителей, чтобы помочь с наиболее сложными задачами, такими, как замена подстропильных балок парадного крыльца и ремонт повреждённых.
– Я делаю это не для тебя, – заявил Алекс, когда Сэм выразил свою благодарность. – Я делаю это для Холли.
Годом раньше, в дождливую апрельскую ночь в Сиэтле, их единственная сестра Виктория погибла в автокатастрофе, оставив шестилетнюю дочь. Поскольку Виктория никогда даже не намекала о том, кто отец девочки, Холли осиротела. Её ближайшими родственниками оказались
Марк, старший, был назначен опекуном Холли, и просил Сэма помочь вырастить девочку.
– Я не понимаю, чем я могу помочь, – объяснял ему Сэм. – Я не имею элементарного понятия обо всей этой чертовщине, что делает людей семьёй.
– Ты думаешь, я знаю? У нас были одни и те же родители, помнишь?
– Мы не имеем права браться за воспитание ребёнка, Марк. Ты знаешь, сколько существует способов разрушить чью-то жизнь? Особенно жизнь маленькой девочки.
– Заткнись, Сэм, – похоже, теперь Марк забеспокоился.
– Как насчёт родительских собраний? Ты что, будешь брать её в мужской туалет? Да как вообще мы будем делать вещи такого рода?
– Я разберусь. Просто позволь нам жить здесь.
– Как насчёт моей сексуальной жизни?
Марк бросил на него раздражённый взгляд:
– Это на самом деле всё, что тебя волнует, Сэм?
– Я пустышка. Подай на меня в суд.
Но в итоге Сэм, конечно, дал своё согласие. Он был в долгу перед Марком, который всегда действовал, не дожидаясь, пока возникнет трудная ситуация. И даже более того, Сэм задолжал Виктории. Он никогда не был близок с сестрой, никогда не поддерживал её, так что меньшее, что он мог сделать – это позаботиться об её осиротевшей дочери.
Чего Сэм не ожидал, так это того, что Холли с такой лёгкостью завоюет его сердце. Это было как-то связано со статуэтками и ожерельями из макарон, которые она приносила домой из школы. И характерными чёрточками Виктории, которые Сэм подмечал в девочке, усмешками, от которых морщился её носик, её сосредоточенным взглядом, когда она из палочек от мороженого и клея сооружала коробочку или читала книжку о говорящих зверушках.
Вот появился в твоей жизни ребёнок – и не успеешь оглянуться, как ты уже изменился. Меняются твои привычки, взгляды. И на смену важным вещам, о которых ты беспокоился и на которые надеялся, приходят иные.
А ещё ты вдруг начинаешь совершать глупые поступки, вроде того, чтобы забрать к себе уродливого бульдога с экземой и больными лапами, когда никто другой не захотел его взять.
– Вот ты и приехал, парень, – сказал Сэм, вынимая Ренфилда из грузовика и осторожно опуская на землю. Собака тяжело переваливалась, следуя за хозяином к переднему крыльцу.
Алекс устроился в раздолбанном плетёном кресле, потягивая пиво.
– Эл, – небрежно бросил Сэм. Он не сводил глаз с Ренфилда, который неуклюже карабкался по специально построенному трапу. Бульдоги и лестницы – это просто несовместимо. – Что ты здесь делаешь?
Алекс был одет в потёртые джинсы и древний спортивный свитер, что совершенно не походило на его обычную одежду бизнесмена. А на небритом лице отчётливо читались зловещие признаки, характерные для человека, который непрерывно напивался б'oльшую часть дня.