Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка
Шрифт:
18 сентября 1942 г. Овраг возле хутора Подсобное Хозяйство.
Лейтенант лежал на земле. Молча, уткнувшись носом в траву. Мыслей в голове не было. Никаких. Кроме одной. "Не смог!"
Кто-то подошел, уселся рядом, похлопал по плечу.
— Вставай, лейтенант. Если живой, конечно.
Рывком оторвав тело от земли, Володя встал, подтянул ремень, осмотрелся. И хотя глаза не сразу не привыкли к темноте, "разбудившего"
Несмотря на навалившуюся вдруг духоту, Володя зачем-то поёжился и, нахлобучив на голову шлем, сел на соседний бугорок, согнув ноги, сгорбившись, упершись локтями в колени.
— Тебя как убили? — не поворачивая головы, поинтересовался Винарский секунд через десять.
— Свиридяк. Из пистолета, — ответил Володя и, тяжело вздохнув, уткнулся лбом в сцепленные в замок ладони.
— Да-а-а. Сволочь! — зло сплюнул сержант.
— Олю тоже, — мрачно продолжил летчик. — Что было дальше, не знаю. Там в ангаре еще Антон оставался. И майор.
Танкист поглядел на Володю, явно собираясь спросить что-то еще, но… так и не решился. Однако лейтенант его понял. Понял и ответил. Как мог.
— Про Лесю мне ничего не известно.
Винарский кивнул, секунд пять помолчал, а затем резко развернулся и крикнул куда-то за спину:
— Макарыч! Ты чего там возишься? Не нашел еще?
— Да нашёл, блин, нашёл. Вот она, железяка х… чертова!
Отряхиваясь от травы и колючек, мехвод подошел к командирам и сел напротив, так же, как сержант, скрестив по-турецки ноги. Поглядев испытующе на летчика, поинтересовался:
— Чудить больше не будете, товарищ лейтенант?
Володя покачал головой.
— Не буду.
— Ну тогда держите, — протерев рукавом ТТ, Макарыч протянул его лейтенанту.
— Спасибо, — поблагодарил летчик, сунул пистолет в кобуру и грустно заметил. — Жаль, патронов совсем не осталось.
— Не осталось, говоришь? — усмехнулся сержант. — А ты проверь.
Лейтенант выщелкнул магазин из ТТ и пересчитал патроны.
— Не понял. Откуда они взялись? Семь штук… и второй магазин тоже… полный.
Винарский хмыкнул:
— И мы сначала не понимали. Потом дошло. А, кстати, что это за хреновина у тебя под ногами?
— Какая хреновина? — удивился Володя, наклоняясь и шаря рукой по траве. — Черт! Это ж… это ж гранатомет. Мне его как раз перед вылетом Оля показывала. Ну, то есть, учила, как обращаться с ним.
— Ну, вот видишь, сам и ответил на свой вопрос. Что лучшее запомнил в том времени, с тем сюда и перелетел. И, что характерно, все живы-здоровы, а Макарыч, вон, даже руку себе подлечить умудрился.
Лейтенант неожиданно покраснел, а потом осторожно поинтересовался:
— А-а… а где мы сейчас?
— Лучше спроси когда? — вздохнул танкист, но всё же ответил. — На войне мы, брат. Опять на войне.
— На нашей? — зачем-то уточнил летчик.
— На нашей. В сорок втором. В разведку парни уже сходили… день, место, вроде всё то же самое. Правда, вынесло нас не совсем туда, куда надо бы. До хутора почти километр, так что, увы, придется прошвырнуться.
— Куда? — не подумав, брякнул Володя.
— Как куда? Немцев бить, куда же еще!? — изумился сержант. — Или у тебя, лейтенант, другие соображения имеются? Например, в тыл двинуть али еще куда?
— Да нет, ты что? Я с вами, — спохватился летчик, сообразив, что ляпнул что-то не то. — Я просто спросить хотел. Мы как, пешком пойдем?
— Зачем пешком? — хохотнул сидящий напротив Макарыч. — Вон он, танчик наш. Совсем как новенький. И внутри всё ладненько. Боезапас под завязку, приборчики всякие, рации, туда-сюда. Тоже, видать, "вспомнил", хм, лучшее из той жизни.
Лейтенант присмотрелся. Действительно, возле правого ската лощины стоял танк. Легкий Т-70, не замеченный поначалу в связи с темнотой.
Сержант же тем временем чуть привстал и гаркнул во весь голос:
— Эй, бойцы! Ну-ка давайте сюда. Оба. По-быстрому.
От склона оврага, позвякивая снаряжением, отделились две тени и бросились выполнять полученную команду. Подбежав, они застыли перед сидящим Винарским по стойке "смирно", потешно вытягивая шеи в попытке посмотреть на него "снизу-вверх".
— М-да. Ну чисто дезертиры какие, — неодобрительно пробурчал Барабаш. — Ремни висят, подсумки болтаются, оружием громыхают. Красноармейцы, мать вашу. Шашку мою куда дел!? — рявкнул он на Синицына. Боец, съежившийся под грозным взглядом мехвода, в ответ лишь виновато пожал плечами, не представляя, как правильно реагировать на все эти не совсем справедливые, но, в принципе, не лишенные логики упреки.
— Да ладно тебе, Макарыч, — улыбнулся сержант, поднимаясь с земли. — Парень молодец, в бою не струсил, а это главное. В общем, давайте грузиться, мужики. Отстающих не ждем…
— Блин! Ни хрена не видно, — раздраженно пробормотал Винарский, прильнув к прицелу, вглядываясь в темноту за бортом легкого танка.
— Ты прибор-то включи, — со смешком отозвался Макарыч. — Забыл ведь небось?
— Точно! — спохватился сержант. — Совсем забыл.
Едва слышно щелкнул тумблер. Панорамная сетка расцвела яркими и не очень пятнами серовато-призрачного сияния, мягкими полутонами силуэтов, теней, строчками встроенного в прибор дальномера. Видимость теперь была, как днем. Ну или почти как днем.