Дорога Отчаяния

Макдональд Йен

Каан Манделла назвал их Заблудившимся Поколением.

— Город ими переполнен, — объяснял он клиентам в баре. После того, как Персис Оборванка, скорбя по убитому Эду, улетела в закат, владение Бар/Отелем перешло к нему и Раджандре Дасу. — Идешь в магазин — перешагиваешь через детей, подойти к станции невозможно, вся платформа в детях. Я вам так скажу — понятия не имею, чего тетя хотела этим добиться. Это какой-то крестовый поход детей, и все, чтобы произвести впечатление… знаете, на кого. — Имя Корпорации Вифлеем Арес никогда не произносилось в заведении, некогда в ее честь названном. — Заблудившееся поколение, вот кто они такие. Ужасно; только взгляните на них! Совершенно пустые глаза. Совершенно ничего нет в них.

Совершенно пустые глаза равным образом нервировали Вдохновение Кадиллака. Он исчерпал весь свой арсенал предостережений, советов, увещеваний и завуалированных

угроз. Все, что у него осталось — благоговейное недоумение перед причудливыми действиями Серой Госпожи. Он не мог понять, отчего Божественная Энергия явила себе через столь хрупкий и растресканный сосуд.

КР. ХОД СУБ 12 НОВОДЕК 12.12 — объявила Таасмин Манделла в написанной карандашом записке, прилепленной к стене базилики. ВЕСЬ ПРИЧТ, Б. ДЕТИ, ПАЛ, ГОР. МАРШ НА СТЛГРД: ЗАСТ КВА СЛШТ. ПТМ БДМ ГВРТ

Паломники? Стальная маска явно лишила Серую Госпожу способностей к счету так же эффективно, как и дара речи. С самого возникновения Конкордата поток пилигримов пресекся, оставив по себе нескольких фанатиков, которых можно пересчитать по пальцам. Бог и политика, нефть и уксус. Ничего хорошего из этого не выйдет, сказал себе Вдохновение Кадиллак.

Как раз перед сиестой госпожа Арботинская, работавшая на почте, заглянула к господину Иерихону с письмом из Холлуэя. Господин Иерихон в жизни не получал писем. Никто не знал, куда писать ему письма, а те, кто пытался это узнать, скорее прислали бы убийц. Письмо уведомляло его, что его племянники Раэл, Севриано и Батисто, а также их двоюродный брат Жан–Мишель прибудут завтра, в 14:14, Арес–Экспрессом. Господин Иерихон ценил интриги и маскировку, поэтому когда наступило указанное время, он тщательно оделся, пообедал в одной из франшиз Манделлы и Даса на платформе, и когда Арес–Экспресс «Катерина Тарсисская» остановился у платформы в густых облаках пара, тепло приветствовал четырех бородатых господ с пейсами, заключив каждого в родственные объятия. Бороды и пейсы отправились в мусорное ведро в доме господина Иерихона. Братья Галлацелли отдали долг памяти убитого отца и попутно узнали от своих презумптивных отцов о скорбном полете матери. Известие прегорько их опечалило. Господин Иерихон провел день за приятной и бодрящей беседой с Удивительной Язвой, Мастером–Мутантом Искрящегося Сарказма, Мгновенной Отповедью, а Раэл–младший вернулся в фамильное поместье Манделла.

— Ах, Раэл, ты вернулся, — сказала Санта Екатрина, удивительным образом не удивленная. — Мы знали, что ты приедешь. Отец хочет тебя видеть. Он в доме Алимантандо.

Лимаал Манделла поприветствовал сына меж четырех панорамных окон погодной комнаты.

— Твой дед мертв.

— Нет!

— Охрана разорила наш дом, ты мог заметить разрушения. Раэл был убит, пытаясь защитить свою собственность.

— Нет!

— Он похоронен на городском кладбище, если ты захочешь навестить могилу. Кроме того, я думаю, тебе следует повидаться с бабушкой. Она считает тебя ответственным за смерть мужа. — Лимаал Манделла направился к выходу, чтобы оставить сына в его скорби, но у дверей оглянулся и сказал: — Кстати, и тетя хочет с тобой встретиться.

— Откуда она знает, что я вернулся?

— Она знает все.

Фасады домов украсили новые плакаты: ПАЛОМНИЧЕСТВО ВО ИМЯ МИЛОСЕРДИЯ: 12 НОВОДЕКАБРЯ 12.12. БУДЕТ ГОВОРИТЬ РАЭЛ МАНДЕЛЛА–МЛАДШИЙ.

Микал Марголис находился в затруднительном положении. Паломничество во имя Милосердия совпадало с визитом Джонни Сталина и трех членов совета директоров. Однако из-за присутствия Раэла Манделлы–младшего ему придется смотреть на марш сквозь пальцы: событие шумное, без сомнения, но бессильное что-либо изменить. Он не мог решиться на еще один налет на Дорогу Отчаяния для захвата смутьянов: Доминик Фронтера получил предписание окружного суда по поводу действий Компании, обещавшее ему военную помощь в случае злостного нарушения такового предписания. Хорошей идеей выглядела скрытная операция, однако малейший инцидент в городе, заполненном медиастервятниками, слетевшимися на детей, который стягивались отовсюду, заставит департамент Компании по связям с общественностью изрыгать огонь. Он уже успел причинить полированной поверхности Компании немалый ущерб тяжеловесной полицейской тактикой, использованной им при разгроме Конкордата. Боже милостивый, да что же им нужно — Компания или сборище пререкающихся профсоюзных деятелей? Затруднения, затруднения, затруднения. Порой он жалел, что не остался фрилансером, не спустил геологические отчеты в воздушный колодец. На посту директора службы безопасности Дороги Отчаяния он воплотил все свои юношеские мечтания, однако

так и не освободился от сил гравитации. Он посмотрел на себя в зеркало и заметил, что черный и золото не слишком ему идут.

Двенадцатое новодекабря было прекрасным днем для паломничества. А иначе и быть не могло. Таасмин Манделла еще за месяц начала слегка колдовать с орбитальными станциями погодного контроля, с тем чтобы ни единая капля дождя не пролилась в день Паломничества во имя Милосердия. Огромная толпа собралась около Базилики Серой Госпожи. Тысячи детей, стоящих под полуденным солнцем в белых одеждах непорочности, ныли, жаловались, чувствовали дурноту, блевали и падали в обморок — в точности как любое другое сборище грешников в любом другом жарком месте. В назначенный момент зазвенели гонги, грянули цимбалы на колокольнях, застоявшиеся механизмы распахнули бронзовые врата Базилики, и из них вышла Таасмин Манделла, Серая Госпожа Молчания. Она двигалась не слишком величественно. Она шла, как усталая женщина в маске автомата, ощущая бегущее сквозь нее время. На почтительном расстоянии следовали Раэл Манделла–младший; ее брат и его отец, Лимаал Манделла; Мавда Аронделло и Харпер Тью, выжившие члены забастовочного комитета; Севриано и Батисто Галлацелли, а также Жан–Мишель Гастино в наряде Удивительной Язвы, Мастера–Мутанта Искрящегося Сарказма, Мгновенной Отповеди. Нимб вокруг левого запястья Таасмин Манделлы налился таким густым синим цветом, что казался почти черным.

Паломники выстроились вокруг нее: Дети Милосердия, Дети Непорочного Изобретения (Бедные), различные общины Стальграда, несущие иконы, реликвии, мощи и священные статуи, среди которых был и Небесный Покровитель Конкордата, Ясно Дитятко Черновы. За экклезиастами следовали ремесленники, представители гильдий и профессий Стальграда, собравшиеся вокруг своих знамен, припрятанных до срока в подвалах и на чердаках после разгрома Конкордата, и — да — реяли над ними даже нескольких непокорных стягов самого Конкордата, маленьких, но бросающихся в глаза своим зеленым Кругом Жизни. За ремесленниками шел народ: жены, мужья, дети, родители рабочих, а среди них — немногочисленное население Дороги Отчаяния: фермеры, законники, лавочники, механики, шлюхи и полицейские. За народом шли гунды, бродяги, бичи и бездомные псы, за ними следовали репортеры из газет, радио, кинохроники и телевидения со своими кинооператорами, телеоператорами, звукооператорами, фотографами и апоплексическими директорами.

Возглавляемая Таасмин Манделла процессия пришла в движение. Когда она двигалась мимо резиденции Манделла, певцы гимнов и псалмов из уважения замолчали. Ворота Стальграда были заперты перед паломниками во имя милосердия. Самой малой искры божественной силы Таасмин Манделлы хватило, чтобы замки взорвались, а створки широко распахнулись. Пятящиеся назад охранники навели свои МФБС — более в страхе, нежели в ярости — и побросали их, крича от боли, когда они раскалились докрасна по приказу Серой Госпожи. Толпа отозвалась аплодисментами и радостными криками. Гоня перед собой сотрудников службы безопасности Вифлеем Арес, процессия двигалась в направлении площади Корпорации.

Рободубль Джонни Сталина и три члена директоров наблюдали за ней с балкона с растущим изумлением.

— Что все это значит? — спросил Толстый Директор.

— У меня было сложилось впечатление, что этим вздорным волнениям положен конец, — сказал Тощий Директор.

— В самом деле, если нелепица, называемая Конкордатом, сокрушена, как вы пытались нас уверить, что здесь делают эти зеленые флаги? — спросил Умеренно Мускулистый Директор.

— Каким бы нежелательным не был этот марш для проекта, — сказал рободубль директора–управляющего Департамента Проектов Развития Северо–Западной Четвертьсферы, — использование против него силы на глазах съемочных групп со всех девяти континентов было бы просто губительно. Полагаю, нам придется проглотить это унижение.

— Пффф, — сказал Толстый Директор.

— Это нетерпимо, — сказал Тощий Директор.

— Совершенно неэкономическое решение, — сказал Умеренно Мускулистый Директор.

— Микал Марголис обо всем позаботится, — сказал Робот Сталин. — Конкордат больше не поднимется.

Ораторы начали говорить.

Сначала Севриано и Батисто Галлацелли рассказали о смерти своего отца под лазерными лучами Корпорации Вифлеем Арес. Затем Лимаал Манделла рассказал о смерти своего отца от ракет Корпорации Вифлеем Арес. Таасмин Манделла кивком предложила Раэлу Манделле–младшему выйти вперед и произнести речь. Он посмотрел на море запрокинутых лиц и почувствовал чудовищную слабость. Он уже на всю жизнь навидался трибун, сцен и помостов. Он вздохнул и шагнул вперед.