Дорога шамана

Хобб Робин

– Поскольку с сегодняшнего дня мой сын служит в королевской кавалле, думаю, если я буду заботиться о ее интересах, она, как это было всегда, не останется равнодушной к бедам и чаяниям всех тех, кто ее составляет.

На мгновение в кабинете воцарилась тишина.

– Именно, – буркнул полковник Стит.

Всего одно это слово свело на нет мои надежды на товарищество, которые я до сих пор наивно питал, да и уклончивость ответа, думаю, не слишком порадовала отца.

В комнату тихо вошел Колдер и встал за спиной отца по стойке «вольно». Он не произнес ни звука, однако полковник Стит знал о его присутствии и тут же, не поворачивая

головы, отдал четкий приказ:

– Проводи кадета Бурвиля в его казарму. И скажи секретарю, что я буду занят в ближайшие полчаса. Я намерен показать лорду Бурвилю Академию.

– Есть, сэр, – бойко откликнулся мальчик и, повернувшись ко мне, жестом пригласил следовать за ним.

В приемной мы задержались буквально на несколько секунд – время, которое потребовалось Колдеру, чтобы передать молодому лейтенанту слова полковника. Тот молча кивнул и вернулся к большой стопке конвертов, лежавших на столе. Он открывал их и раскладывал в разные кучки. На мгновение мне стало интересно, беспокоит ли его тот факт, что приказы ему, по сути, отдает мальчишка.

Вслед за Колдером я покинул административное здание, и по аккуратным дорожкам мы двинулись в сторону запримеченных мною ранее казарм. Мальчик молчал и шел очень быстро, но благодаря длинным ногам я легко за ним поспевал. Он оглянулся на меня всего один раз, но доброжелательную улыбку словно кто-то стер с его лица, и теперь на нем застыло деловитое выражение.

Мы довольно быстро добрались до спальных корпусов, где жили кадеты. Зданий, отведенных для воспитанников, было несколько, и все они выходили фасадами на центральный плац. Два из них были сложены из нового красного кирпича и имели множество окон. Три других оказались более старыми постройками из серого камня. Очевидно, их совсем недавно приспособили под казармы. Колдер направился к одному из них, и я заметил, что на верхнем этаже еще сохранились грузовые крюки и кран-балки – значит, до последнего времени они служили складскими помещениями. Мы поднялись по истертым ступеням и через широкую дверь попали в вестибюль.

Военные трофеи и знамена украшали отделанные панелями стены. В центре стоял полированный стол, за которым сидел седой сержант в форме каваллы. Перед ним лежала стопка каких-то бумаг и чистенькая промокашка, а рядом стояла чернильница и подставка с перьями. Впечатляющих размеров лестница, находившаяся у него за спиной, вела на верхние этажи. Пока Колдер шел к нему, сержант не сводил с нас взгляда. Тепла в его серых глазах я не заметил, скорее он напоминал мне старую пастушью собаку, получившую очередную команду.

– К вам кадет Невар Бурвиль, сержант Рафет. Он сын-солдат нового аристократа. Его следует разместить на четвертом этаже.

Сержант посмотрел мимо мальчика прямо мне в глаза.

– Ты немой, кадет? – спросил он меня притворно ласковым голосом.

Я расправил плечи и ответил:

– Нет, сержант.

– В таком случае доложи о себе сам, кадет. Если только ты не собираешься держать около себя своего маленького дружка до конца обучения в Академии.

Я почувствовал, что краснею.

– Кадет Невар Бурвиль явился, сержант Рафет.

– Очень хорошо. Давай-ка посмотрим, куда тебя поместили. – Он принялся изучать листок, лежащий перед ним, и я заметил, что на правой руке у него не хватает верхней фаланги указательного пальца. – Ага, так. Полагаю, твои вещи уже наверху. – Он оторвал взгляд от листка. – И они занимают больше места, чем тебе

полагается. Четвертый этаж. Первая дверь налево. Твой сундук стоит около кровати, которая тебе отведена. Положи все необходимое в свой шкафчик, а сундук с лишними вещами отнеси в кладовую в подвале. После этого возьми постельные принадлежности у интенданта и наведи у себя порядок. В столовую являться не позже чем через пять минут после колокола. Ты приходишь туда вместе со своим дозором – вовремя, одетый как подобает и занимаешь свое место. Иначе никакой еды. Вопросы есть?

– Где мне найти интенданта, сержант Рафет?

– Дальше по коридору, вторая дверь направо.

Колдер, стоявший рядом со мной, начал нетерпеливо переступать с ноги на ногу, он был явно недоволен, что на него не обращают внимания. Мне стало интересно, в чем тут причина – сержанту не нравится мальчик, или же он груб от природы.

– Еще вопросы? – рявкнул сержант, и я сообразил, что не закончил ответ, как полагается.

– Нет, сержант. Спасибо.

– В таком случае ты свободен. – Он снова опустил глаза к своим бумагам.

– Я тоже свободен? – поинтересовался Колдер ехидным тоном, словно хотел спровоцировать сержанта.

– Поскольку ты не являешься кадетом, я не могу ни отпустить, ни задержать тебя, – заявил сержант, не поднимая головы.

Затем потянулся за ручкой и сделал какую-то пометку. Тут я, спохватившись, что продолжаю стоять и пялиться на него, лихо повернулся на каблуках и отбыл восвояси.

Я быстро поднялся по гладко отполированным деревянным ступеням на несколько пролетов и, пройдя мимо открытых дверей на площадках второго и третьего этажей, оказался на четвертом, самом последнем. Я шагнул в просторное помещение, ярко освещенное лучами солнца, льющимися в высокие окна. Прежде всего я обратил внимание на камин, пока что пустой и холодный, а затем и на длинные столы и стулья с высокими спинками. Учебная комната, решил я. Подойдя к окну, я выглянул наружу и испытал восторг оттого, что нахожусь на такой высоте. По всей территории Академии к различным учебным корпусам, казармам, конюшням, загонам и плацу вели ровные, тщательно посыпанные песком дорожки.

За плацем я разглядел мишени для стрельбы из мушкета, а еще дальше – заросшие кустами берега реки. Подойдя к другому окну, я увидел часовню с высокой колокольней, побеленное здание лазарета, стену, окружавшую Академию, и пригороды Старого Тареса. Над городом висела дымка, и картина, представшая моему взору, показалась мне восхитительной. Позже я узнал, что комнаты, расположенные на четвертом этаже, считались самыми худшими в Карнестон-Хаусе. В них было невероятно душно летом и холодно зимой, не говоря уже о ежедневной утомительной беготне по лестнице. Те, кто жил на самом верху, всегда оказывались последними в очереди на обед. Но сейчас моя душа провинциала пришла в восхищение от нового жилья.

Налюбовавшись вдоволь потрясающими видами, я направился к первой двери слева от лестницы. Она была открыта, но я все равно постучал, прежде чем войти. Никто мне не ответил, но, распахнув ее пошире, я увидел высокого стройного юношу с очень черными волосами, который лежал на кровати и с любопытством меня рассматривал. Другой парень, чьи светлые волосы были подстрижены так же коротко, как и у меня, взглянул на меня поверх книги.

– Хорошие манеры! – заметил он насмешливо, но уже в следующее мгновение вскочил на ноги и, протягивая огромную ладонь, подошел ко мне.