Дорога Славы (сборник)
Шрифт:
Уже после погрузки на корабль, следующий на Ганимед, мне стало ясно, что жизнь в колонии вовсе не так захватывающа и романтична, как это казалось с Земли. Вместо трех кораблей, которые доставили всех нас на “Мейфлауэр”, тут был только один-единственный челнок “Джиттербаг”, который прибыл на “Мейфлауэр” в грузовом помещении “Бифроста”. Он мог взять за один раз девяносто пассажиров, и это означало, что ему предстоит сделать довольно много рейсов.
Мне повезло. Я должен был ждать в невесомости всего три дня. Но и за эти три дня я потерял девять фунтов веса.
Во
Это было ужасно. Палубы там были не больше полок — около метра высотой. Стояла ужасная вонь, хотя не стоило большого труда очистить помещение. Не было никаких отдельных кресел. Нас просто плечом к плечу запаковали в длинные маты, или, точнее сказать, с головы до ног.
Сказать, что здесь распоряжался капитан, было бы неточно, потому что им была старуха с глазами хищного зверя, которую звали кэп Хетти. Она ревела и кричала нам, чтобы мы поторопились. Потом она стартовала, даже не поинтересовавшись, пристегнулись ли мы.
К счастью, это продолжалось недолго. Она так резко набрала скорость, что я впервые за все свое путешествие потерял сознание. Потом мы в течение примерно двадцати минут летели по инерции. В конце концов она резко затормозила и совершила посадку с чудовищным толчком, Кэп Хетти заорала:
— Вон, наружу, вы, сони! Мы уже на месте!
В “Джиттербаге” был чистый кислород, а не гелиево-кислородная смесь, как в “Мейфлауэре”. У нас было давление десять фунтов на квадратный сантиметр. Теперь кэп Хетти снизила давление до трех фунтов — что соответствовало количеству кислорода на Ганимеде. Конечно, можно было жить и при трех фунтах; на Земле было не больше. Там кислорода было всего двадцать пять процентов, как и здесь. Остальное здесь, конечно, составлял азот. Но внезапное изменение давления заставило нас всех- зевать. Мы не задохнулись, но у нас возникло чувство, что это вот-вот произойдет.
Когда мы спустились на поверхность Ганимеда, мы почувствовали себя жалкими, и у Пегги из носа пошла кровь. Здесь не было лифта. Мы должны были спускаться по веревочной лестнице. И было холодно!
Шел снег. Буран ревел вокруг корабля и сотрясал веревочную лестницу — маленьких детей пришлось привязывать к себе и спускаться вместе с ними. Слой снега на почве достигал двадцати сантиметров — кроме того места, где его растопили тормозные дюзы “Джиттербага”. Я едва мог видеть, потому что ветер забивал мне лицо снегом, но какой-то мужчина схватил меня за плечо, развернул и проревел:
— Иди дальше! Иди дальше! Сюда, вдоль корабля!
Я пошел в указанном направлении. Второй мужчина., мурлыкая какую-то песню, принял меня. Я увидел слабо натоптанную тропинку в снегу. Передо мной в хлопьях снега исчезла пара человек, и я побежал вслед за ними, в основном для того, чтобы согреться. До защитного дома было примерно полмили, и дорога была ужасно холодной. Мы были легко одеты. Я продрог до костей, и мои ноги были мокрыми и ледяными, когда мы наконец достигли укрытия.
Защитный дом был огромным ангароподобным строением, и внутри него было не особенно тепло, потому что двери большей частью были открыты. Внутри него толпились
Я осмотрелся, пытаясь обнаружить Джорджа и K°. В конце концов, я обнаружил их: Молли сидела на одном из узлов и держала на коленях Пегги. Нос Пег перестал кровоточить, но лицо ее было маской из крови, слез и грязи. У нее был очень жалкий вид.
Джордж мрачно смотрел на них, как в первый день путешествия, когда он был вынужден отказаться от своей трубки. Я подошел и сказал:
— Привет всем.
Джордж поднял взгляд и, улыбнувшись, ответил:
— Как хорошо, Билл, что ты уже здесь. Как у тебя дела?
— Ты спрашиваешь это у меня? Сверхъестественная путаница!
Он взглянул на меня еще мрачнее и сказал:
— Это все скоро уладится.
На этом наш разговор был закончен. Один из колонистов с сапогами, запорошенными снегом, и густой бородой остановился около нас и свистнул в два пальца.
— Тише! — проревел он. — Мне нужны двенадцать молодых и сильных мужчин и подростков, чтобы выгрузить багаж, — он осмотрел нас и указал: — Вы… и вы… и вы…
Джордж был девятым, а я десятым.
Молли хотела запротестовать. Я думал, что Джордж тоже запротестует, но он ничего не сказал. Он только объяснил:
— Оставайся тут, Молли. Я думаю, мы должны сделать это. Идем, Билл.
Мы снова вышли наружу, на холод.
Снаружи стоял открытый грузовик, и мы забрались в него; потом грузовик поехал назад, к посадочному полю. Папа позаботился о том, чтобы меня направили внутрь “Джиттербага” и мне не пришлось работать снаружи. Но благодаря этому я еще раз испытал на себе острый язычок кэпа Хетти. Она всем была недовольна. По ее мнению, мы работали слишком медленно. Но, в конце концов, мы выгрузили весь свой багаж. Когда я покинул корабль, багаж был уже погружен на грузовик. Возвращаясь, мы снова продрогли до костей.
Молли и Пегги на прежнем месте не оказалось. Огромное помещение было почти пустым, и нам приказали пройти через внутреннюю дверь в другое помещение. Я увидел, что Джордж обеспокоен отсутствием Молли.
В следующем здании мы обнаружили огромную стрелу с надписью: “Мужчины и мальчики — направо, а женщины и девочки — налево”. Джордж повернул именно налево. Но он не сделал и десяти шагов, как на пути у него оказалась женщина со строгим выражением лица. На ней была одежда колонистов.
— В другом направлении, — твердо сказала она. — Здесь женская спальня.
— Да, я знаю, — ответил папа. — Но я ищу свою жену.
— Вы ее можете увидеть после ужина.
— Я хочу увидеть ее сейчас.
— В настоящее время я не могу найти определенного человека в такой толпе. Вам придется подождать.
— Но… — пара женщин протиснулась мимо нас и прошла в спальное помещение. Папа остановил одну из них, узнав ее: — Миссис Арчибальд!
Она обернулась.
— О, мистер Лермер. Что вы здесь делаете?
— Миссис Арчибальд, — настойчиво попросил папа, — вы можете найти Молли и сказать ей, что я буду ждать ее здесь, снаружи?