Дорога смерти
Шрифт:
— Это «Трайал», — показал Лиман, рабочий, предложивший пойти в гавань, на широкий трехмачтовый корабль, пришвартованный у левой стороны пирса. С десяток грузчиков работали на лебедке, медленно поднимая грузовую сеть, в которой лежал один огромный ящик. — Он пойдет в Гатонь с тканями и сельскохозяйственными инструментами.
Когда они подошли к «Трайалу», рабочие окликнули Лимана по имени.
— Опять опаздываешь, Лиман! — пробасил один. — Никак не мог вылезти из постели?.. Или твоя задница снова застряла в горшке?
В ответ на это все, включая самого Лимана, заржали.
— Твой друг ищет работу? — продолжал шутник, указывая на Спелмана.
Лиман
— Нет, но у него есть что сказать вам всем. Собирайтесь сюда, парни! Давайте поближе!
Лиман продолжал созывать народ, грузчики и даже несколько матросов задержались и обратили внимание на Спелмана. Тот почувствовал, что у него горят уши, и на какой-то момент задался вопросом: какого черта, собственно говоря, он стоит тут, у причала, прогуливая собственную работу? Но на него уставились столько глаз…
— Ну, давай! — воскликнул Лиман, хлопая его по спине. — Расскажи им!
Спелман открыл рот и замер в нерешительности. Он был растерян и злился на себя за эту растерянность. Злился на себя, на Лимана, на волшебников, которые пытались унизить его как человека. «Настоящий мужчина, — подумал Спелман, — должен знать, как говорить с другими мужчинами».
Ветер наполнил его ноздри соленым воздухом и зашуршал листами газеты. Спелман мгновение смотрел на нее. А затем он начал читать.
К середине утра Спелман прочел статью еще раз десять — несколько раз на других пирсах, на своей стройке, на базаре рядом с гаванью. Постепенно его голос становился все увереннее, отчего слова приобретали более глубокий смысл. Ему начал нравиться звук собственного громкого голоса, разносящегося по улицам Прандиса. И вид людей, которые слушали его.
К тому времени как он прочитал статью своим друзьям на стройке, он уже знал, что хочет делать. Когда толпа потекла по улицам Прандиса и выплеснулась на площадь, где находилось здание Национального отдела таинственного, их уже было сотни три.
Отдел таинственного размещался в неопределенного вида правительственном здании, характерном для центра города. Всего в четыре этажа, оно растянулось на целый квартал. Здание было построено из грязно-желтого кирпича и предназначено для размещения максимального количества бюрократов и чиновников. Его легко можно было бы принять за министерство сельского хозяйства, если бы не три буквы, начертанные над массивными двойными дверями. Спелман подошел прямо к этим дверям и поставил ведро с красной краской, которое принес со стройки. Одним резким движением кисти он перечеркнул красные буквы Н. О. Т. А затем рядом с дверью начал аккуратно выписывать те два слова, которые он с таким трудом выучил. Выведенные им буквы выглядели жалкими и кривобокими, так мог бы написать ребенок.
Получилось — «СОЗДАТЕЛИ РАБОВ».
За своей спиной Спелман услышал поднимающийся недовольный ропот. Он не мог разобрать отдельных слов, но почувствовал, как люди в нетерпении задвигались. Марш по улицам был каким-то действием, сам по себе целью… но просто так стоять здесь? Они ожидали чего-нибудь более решительного, чем простой надписи на стене здания, и Спелман понял это.
Ропот становился все громче, и у Спелмана опять покраснели мочки ушей.
Он вновь поднял кисть и рядом с первой надписью старательно вывел большую букву «С».
Маги из ордена услышали, что у здания собралась толпа, в окнах показались лица чародеев, и немедленно работяги Прандиса принялись осыпать их насмешками и ругательствами.
Одним взмахом кисти Спелман добавил «М».
Он услышал звук разбитого
Спелман спешно заканчивал работу, он видел, что остальные буквы получились кривоватыми и значительно меньше размером, но слово было вполне узнаваемым.
— Смерть создателям рабов, — произнес голос поблизости.
Спелман поднял голову и обнаружил, что дверь открылась и из нее на ступеньки вышли несколько человек. Двое были облачены в длинные коричневые одеяния и выглядели как олицетворение самой идеи магии, рядом с ними стояли еще пятеро мужчин, одетых в костюмы, как все городские чиновники.
— Что все это означает? — поинтересовался волшебник спокойным, но строгим голосом.
— Это означает смерть, будь ты проклят! — взвизгнул Лиман, который все время торчал за плечом Спелмана. Грузчик схватил ведро с краской и выплеснул ее на волшебников, заляпав их красным. Пока остальные маги громко ругались, один поднял руки широким выразительным жестом.
— Смотрите на него! — заорал один из докеров. — Он подожжет вас!
Лиман не стал выяснять, какое заклятие собирается наложить на него маг, даже если на самом деле он всего лишь намеревался стереть краску с глаз. С истошным воплем Лиман бросился на волшебников с кулаками, а за ним ринулась толпа.
Через несколько минут, когда от волшебников на крыльце практически ничего не осталось, толпа рабочих Прандиса хлынула в здание.
Изуродованное лицо Амета Пейла выдавало только слабый намек на то удовольствие, которое он получал, выводя Орбиса Тейла на крышу дома, находящегося напротив здания, где располагался Национальный отдел таинственного. Он выбрал именно этот дом, быстро выселив обосновавшуюся в нем пожилую чету, поскольку эта постройка была самой высокой на площади. Четырехэтажный, он находился вровень со зданием, которое принадлежало ордену магов. С этой крыши до него было не больше двухсот футов, их разделяли только маленький сквер, занимавший середину площади… и уже целая тысяча беснующихся бунтовщиков.
«Если бы только Тейл не носил этот чертов капюшон, — подумал генерал, утро стало бы еще более забавным». Он сомневался в том, что человек, пусть даже такой волевой, как Тейл, может спокойно наблюдать, как рушится дело всей его жизни, и ничем не выдать глубину своего горя. Однако коричневый капюшон волшебника скрывал все, кроме мимолетной игры теней, — часть носа, контур щеки, но ни намека на выражение глаз Тейла. Как вы думаете, когда у них хватит ума поджечь его? — спросил генерал с видом человека, наблюдающего за тем, как выкуривают муравьев.
Маг ничего не ответил, он пытался оценить ситуацию. Как бы он ни презирал Пейла, приходилось признать, что генерал выбрал удачный наблюдательный пункт. На площади кипела и бурлила толпа людей, в основном мужчины, но были среди них и женщины. Осаждающие потрясали кулаками и швырялрюь чем ни попадя в здание ордена. Тейл отметил, что в здании не осталось ни одного целого стекла. А через разбитые окна он видел фигуры мятежников, которые носились туда-сюда, довершая разгром. Тейл прекрасно понимал, что в комнатах не осталось ни одного целого предмета обстановки, ни одного неизорванного документа. Единственной причиной, не позволившей мятежникам до сих пор поджечь здание, это уничтожающие огонь заклинания, наложенные на сам дом.