Дорога страсти
Шрифт:
— Мне нужно в штаб. Скоро появятся люди, и мне нужно разговаривать с ними. По нашим подсчетам, они говорят как минимум на шестнадцати языках. Большую часть я не знаю, но мы подыскиваем кого-нибудь, кто говорит на известном мне языке, и через него рассказываем людям о профсоюзе. Бывают очень смешные случаи. Один раз мы выстроили цепочку из пяти человек, чтобы поговорить с человеком, который знал только какой-то китайский диалект. Это действительно интересно, и я должна…
Тейлор взял ее за руку:
— Аманда, я люблю тебя.
—
Когда они остались одни, Тейлор снова заговорил:
— У меня не слишком хорошо получается стать твоим женихом, а не учителем. Есть вещи, которые даются мне тяжело, и одна из них — выражать свои чувства.
Она видела, что ему тяжело, и часть в ней захотела посоветовать ему не пытаться выразить свои чувства. Ей захотелось немедленно пойти в штаб профсоюза, а вечером — на ярмарку, «Пожалуйста, — молилась она про себя. — Пусть ничего не испортит сегодняшний вечер».
— Я не спал всю ночь, — сказал Тейлор. — Я слышала, когда ты вернулась.
"А кто не слышал?» — подумала она.
— Я не знаю и не хочу знать, что тебя задержало вчера, но не могу не чувствовать, что в этом есть и моя вина. Возможно, ты не осознаешь, что я держал тебя в такой строгости только потому, что боялся потерять. Ты думаешь, что я просил тебя выйти за меня замуж из-за ранчо. Если быть честным, финансовая независимость много значит для меня, но я просил твоей руки потому, что люблю тебя.
Он посмотрел на нее, и Аманда увидела, что темные глаза, которых она всегда боялась, полны боли.
— Ты вернула мне веру в женщин, Аманда. Моя мать… — Он замолчал и отвернулся. Глаза Аманды расширились. Она ничего не знала о его семье.
— Твоя мать? — мягко спросила она. Он снова посмотрел на нее, и Аманде показалось, что в его глазах сверкнули слезы. Она взяла его за руку.
— Моя мать предала меня, и я думал, что все женщины такие же, как она, но ты — совсем другая, Аманда. Ты добрая, а я вел себя отвратительно.
— Нет, ну что ты, — возразила она, сжимая его руку. — Ты столькому меня научил.
Наверное, я самая образованная женщина в Америке.
Он благодарно улыбнулся ей.
— Значит, ты не ненавидишь меня?
— Ненавижу? Нет, конечно. Мы же помолвлены, помнишь? — Она захотела показать кольцо, но вспомнила, что опять оставила его наверху.
Его улыбка стала уверенней.
— Аманда, я буду честен с тобой. Я ничего не знаю об ухаживании, но я постараюсь. Начиная с этого момента ты больше не моя ученица, а я — не твой учитель. Никакого расписания, никаких занятий. Будем делать то, что делают другие обрученные. Аманда, я хочу, чтобы мы были счастливы.
«Почему же я не счастлива? — думала Аманда. — Почему
— Звучит прекрасно, — произнесла она вслух.
— Ты не выглядишь счастливой. Наверное, тебе нужны доказательства, — поддразнил ее Тейлор. Он развернул стул, на котором сидел, и подставил колено. — Иди, присядь ко мне на колени.
Ужас — единственно подходящее слово, чтобы описать чувства, охватившие Аманду после этого предложения.
— Не смотри так испуганно, Аманда. Обрученным это можно делать.
Она продолжала стоять, оцепенев. Он схватил ее за руку и потянул к себе на колени.
— Ну как, разве это не чудесно? Аманда, ты очень красива. — Он обнял ее и попытался прижать к себе, чтобы поцеловать.
В голове Аманды пронеслись воспоминания: она на коленях у Хэнка в маленькой кладовке. «Думаю, я поцелую его», — сказала она тогда. «Нет, — ответил Хэнк. — Начало должно быть более изощренным. Поцелуй меня в шею, одной рукой расстегни пуговицы на рубашке, а второй — перебирай волосы».
Тейлор поцеловал ее, но поцелуй не помог ей расслабиться.
Он отодвинулся и посмотрел с удивлением.
— Видимо, нам потребуется время. Аманда, я понимаю, что ты предпочла бы сейчас находиться в своей комнате за занятиями, но кроме книг в жизни существуют другие вещи. Когда мы поженимся, тебе придется выполнять некоторые обязанности, как это делают все жены по отношению к своим мужьям. Обязанности — не вполне подходящее слово, так как я надеюсь, что со временем тебе понравится то, что происходит между мужчинами и женщинами.
Аманда выпрямилась у него на коленях и вспомнила, как Хэнк сказал: «Попробуй меня».
— Думаю, я смогу научиться, — сказала она.
— Тогда расслабься, — велел Тейлор голосом учителя.
После стольких лет подчинения она действовала почти автоматически. Она положила голову на его плечо.
Он устраивал ее поудобнее и, казалось, был удовлетворен, в то время как Аманда боролась с абсурдной мыслью, что они не подходят друг другу. Она думала, что, пожалуй, слишком тяжелая для худощавого Тейлора и что, хотя он приказал ей расслабиться, ему не понравится, если она поласкает его ухо языком. Она не могла не вспомнить о Хэнке: для него она была легче пушинки, когда он без труда поднимал ее на руки, ссаживая с баржи и подсаживая в машину, и ничто не могло его шокировать.
— Ты дашь мне шанс побыть твоим возлюбленным, вместо того чтобы быть учителем? — спросил Тейлор.
— Конечно, — ответила Аманда. — Если мы поженимся…
— Если?!
— Когда мы поженимся, мы станем… любовниками.
— Мой застенчивый цветок. Я введу тебя в мир любви. Не хочу шокировать тебя, Аманда, но у меня есть кое-какой опыт.
"У меня тоже», — захотелось ей сказать, но она не знала, как он это воспримет.
Он позволил ей встать с его колен и посмотрел на нее.