Дорога судьбы
Шрифт:
– Я одного только не понимаю, Андре... – Видно, это было для нее самым страшным ударом. – Почему отец ничего не попытался объяснить мне?
– Один Бог знает, что тогда произошло между ними. Насколько я могу судить, эта особа стреляный воробей, и я не верю ни одному ее слову. Черт побери, как жаль, что Амелия не может подойти к телефону!
Он позвонил ей снова, и, несмотря на страшный кашель и жалобы на горло, на сей раз она поговорила с ними. Все сразу встало на свои места. Амелия рассказала им о связи Камиллы с дю Пре и о том, как она бросила семью.
– Мне жаль, что она мучает тебя.
Сабрина печально улыбалась, слушая слова старой подруги отца.
– Да уж, чего нет, того нет. – Она снова подумала о том, что только что сообщила ей Амелия. – Должно быть, ее бегство разбило отцу сердце. – Теперь Сабрина поняла, почему он не желал говорить о ней. Он так и не оправился от этого потрясения.
– Да, он очень страдал. Но у него была ты. – Амелия улыбнулась, вспоминая прошлое. – Ты была его единственной радостью. Однако не думаю, что он долго тосковал по ней. Он жил своей жизнью. Но в первые несколько лет ему было очень тяжело.
Сабрина расхрабрилась:
– А правда, что у него была любовница и это послужило причиной ее отъезда?
– Да что ты! – Амелию возмутил поклеп на старого друга. – Он был абсолютно верен Камилле. Головой ручаюсь! Он очень переживал, что ты упорно не желала появляться на свет. – Она не хотела рассказывать Сабрине о случае с кольцами, хотя и помнила эту историю; она не знала, что Сабрине об этом известно. – Как выяснилось позже, Камилла сама позаботилась об этом, и твой отец очень расстроился. Не будем об этом говорить, дорогая. Будь умницей, держи себя в руках и вышвырни ее.
– Если бы я могла! Очевидно, сначала придется обратиться в суд.
– Бедное дитя! Для тебя это будет суровым испытанием. – Слова Амелии так тронули сорокасемилетнюю Сабрину, словно она действительно была ребенком. – Эту женщину пристрелить мало! Если бы Иеремия убил ее еще тогда, это бы сильно облегчило тебе жизнь.
– Да, наверное. – Сабрина улыбнулась. Слава Богу, ей было кому позвонить. – Я буду держать вас в курсе событий.
– Обязательно! Кстати, как поживает Андре? Я вижу, вы решили свернуть горы и заполонить мир вашим вином?
– Да, в один прекрасный день. – Сабрину насмешило то, как Амелия изложила их планы. – Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. Только горло побаливает. Похоже, мне суждена вечная жизнь.
– Очень хорошо. Вы нам так нужны!
– Да. В отличие от нее. Она вам ни капельки не нужна, поэтому постарайся избавиться от этой особы как можно быстрее.
– Аминь! – Сабрина поблагодарила Амелию, повесила трубку и повернулась к Андре.
Они ничего не могут сделать, пока не обратятся в суд. А Камилла, одетая в шифоновое платье, беспечно порхала по комнатам. В ушах ее были серьги с бриллиантами, наверняка поддельными. Сабрина с отчаянием посмотрела на Андре.
– Что же мне делать?
Мысль о том, что до суда придется жить бок о бок с этой особой, сводила ее с ума, и, когда на следующий день приехал Джон, дела это не улучшило. Он обрадовался Камилле, как закадычному другу и любимой бабушке, словно она была здесь желанным гостем. Сабрина прошла в его комнату и закрыла за собой дверь. Она стояла, глядя ему в лицо, а он сидел на кровати,
– Я хочу поговорить с тобой, Джон.
– О чем? – с наигранным удивлением спросил он.
Ему доставляла удовольствие мысль о том, как она разозлится. А почему бы и нет, черт побери? Она никогда не давала ему того, что он хотел. Только и знает, что плачется на бедность да молится на свой любимый дом Терстонов. Ну, теперь-то бабушка приберет его к рукам; мать может отправляться в Напу к своему французу-фермеру и до седьмого пота вкалывать на плантациях, а они с бабушкой будут жить в свое удовольствие в доме Терстонов. Когда дело выгорит, бабушка обещала купить ему машину. Это как раз то, что ему надо. Джон с нетерпением ждал развязки. Ох, какой замечательный год у него впереди – последний курс, собственная машина!.. Если все пойдет по плану, он и в Европу съездит. Бабушка обещала сделать ему этот подарок по окончании университета. А потом он переедет в Нью-Йорк и найдет там работу, так что ему все равно, кто будет жить в этом доме. Может, он вообще никогда сюда не приедет, во всяком случае долго, жить здесь он не собирается. Подумаешь, Сан-Франциско! Унылый провинциальный городишко. После трех чудесных лет, проведенных в Гарварде, особенно остро понимаешь это. Нью-Йорк – наиболее подходящее место, хотя есть и другие приличные города: Бостон... Атланта... Филадельфия... Вашингтон...
– Я требую объяснений! – Мать прервала его радужные мечты.
Она смотрела на него сверху вниз. Теперь от нее не отделаешься... Но что она ему может сделать? Бабушка уже в доме... Сначала Камилла хотела, чтобы Джон впустил ее в отсутствие Сабрины, но он отказался заходить так далеко, и тогда бабушка взяла все в свои руки. Он знал, что она справится. Камилла куда сильнее матери, да и с Джоном у них намного больше общего. Они одинаково думали, и это больше всего пугало Сабрину. Но сейчас она хотела поговорить с ним о другом.
– Какую роль ты играл во всем этом? – Ее глаза неумолимо буравили сына.
– Что ты имеешь в виду?
– Не валяй дурака! Она сказала мне, что знает тебя почти три года. Почему ты ничего не сказал мне?
– Не хотел тебя расстраивать. – Он прятал глаза, и Сабрина без предупреждения ударила его по лицу.
– Не лги мне!
Потрясенный Джон молча уставился на нее. Она никогда так не смотрела на него. Сабрина чувствовала себя преданной, и чем больше она думала об этом, тем больше злилась.
– Черт побери, какая разница, знал я ее или не знал? Я что, должен докладывать тебе обо всех своих поступках?
– Это моя мать, Джон, и ты встретил ее три года назад. Почему ты помог ей сделать это?
– И вовсе я ей не помогал. – Он поглядел матери в глаза и пожал плечами. – Может быть, она имеет на этот дом больше прав, чем ты. Она говорит, что была женой деда до самой смерти.
– Ты мог предупредить меня, правда? – Он не ответил, и она повысила голос: – Правда? – Помолчав, Сабрина добавила: – Знаешь, что в этой истории хуже всего, Джон? То, как ты поступил со мной. Она никогда не была мне матерью, но ты мой сын, и ты не только участвовал во всем этом, но даже помог ей проникнуть в дом. Тебя не мучает совесть?