Дорога тайн
Шрифт:
– Марисоль – хорошее имя, расскажи ей о нашей ущербной матери, – попросила Лупе Хуана Диего. – Скажи доктору Гомес, чтобы она проверила горло нашей матери; с ней гораздо хуже, чем со мной! – настаивала Лупе. – Скажи доктору Гомес!
Что Хуан Диего и сделал.
– С тобой все в порядке, Лупе, – кивнула
– Некоторые вещи, которые я знаю, они не очень хорошие, – сказала Лупе, но Хуан Диего оставил это непереведенным.
– Для десяти процентов детей с перепонкой характерны врожденные аномалии, – пояснила доктор Гомес доктору Варгасу, но, говоря это, она не смотрела ему в глаза.
– Объясните слово «аномалии», – потребовала Лупе.
– Лупе хочет знать, что такое аномалии, – перевел Хуан Диего.
– Отклонение от общего правила, от нормы, – сказала доктор Гомес.
– Ненормальность, – сказал доктор Варгас Лупе.
– Я не такая ненормальная, как вы! – возразила ему Лупе.
– Чувствую, что мне не нужно знать, о чем это она, – пробурчал Варгас Хуану Диего.
– Я посмотрю горло ее матери, – сказала доктор Гомес, но не Варгасу, а брату Пепе. – Мне все равно надо поговорить с матерью. Есть несколько вариантов, касающихся перепонки у Лупе…
Марисоль Гомес, красивая и молодая мать, не стала продолжать. Лупе прервала ее.
– Это моя перепонка! – заплакала девочка. – Никто не смеет прикасаться к моим ненормальностям, – сказала Лупе, гневно глядя на Варгаса.
Когда Хуан Диего повторил это дословно, доктор Гомес произнесла:
– Это как вариант. И я посмотрю горло матери, – повторила она. – Не думаю, что у нее будет перепонка, – добавила
Брат Пепе покинул кабинет доктора Варгаса, чтобы найти Эсперансу. Варгас сказал, что ему также нужно поговорить с матерью Хуана Диего о ситуации с мальчиком. Судя по рентгеновским снимкам, ногу Хуана Диего не было смысла оперировать. Она заживет в том виде, как есть: раздавленная, но с достаточным поступлением крови и вывернутая в сторону. И это навсегда. Какое-то время никаких весовых нагрузок, как выразился Варгас. Сначала инвалидное кресло, потом костыли – потом хромота. (Жизнь калеки – это наблюдать, как другие делают то, что он не может сделать, – не худший вариант для будущего писателя.)
Что касается горла Эсперансы – это была совсем другая история. У Эсперансы не было перепонки в гортани, но анализ мазка из горла дал положительный результат на гонорею. Доктор Гомес объяснила ей, что в девяноста процентах случаев поражение глотки возбудителем гонореи нельзя обнаружить – никаких симптомов нет.
Эсперанса поинтересовалась, где у нее глотка и что это такое.
– Пространство в глубине полости рта, в которое открываются носовые ходы, пищевод и трахея, – ответила доктор Гомес.
Лупе не было при этом разговоре, но брат Пепе позволил Хуану Диего присутствовать; Пепе знал, что, если Эсперанса занервничает или впадет в истерику, только Хуан Диего сможет понять ее. Но вначале Эсперанса сказала, что ей на это плевать; у нее была гонорея раньше, хотя она не знала, что у нее это в горле. «Сеньор Трипак» – так выразилась Эсперанса, пожимая плечами; было легко понять, откуда у Лупе эта манера, хотя в девочке было мало от Эсперансы, – во всяком случае, на это надеялся брат Пепе.
Конец ознакомительного фрагмента.