Дорога в ад
Шрифт:
Но я никогда не позволяла страху управлять мною. Может быть, он пришпоривал меня. Но никогда не контролировал.
Ева приближалась к месту назначения не напрямую, а кругами, подбираясь все ближе через завалы, провалы и груды обломков. Солнце опускалось за горизонт, словно старик в ванну, медленно и осторожно. Мой шрам напоминал о себе отчаянной пульсацией, но я изо всех сил старалась не обращать на это внимания. Где он сейчас? Вправду ли собирался передать Еву Люциферу? Он обещал не делать этого и просил меня верить ему. Но я понимала Еву - она не хотела рисковать.
Впрочем,
Солнце приобрело кровавый оттенок, и мне показалось, что над песком и развалинами витает дымка радиации. Может быть, у меня все расплывалось перед глазами от жары и усталости.
По мере того как сгущались сумерки, возрастала сила этого места.
Источник ее находился где-то неподалеку: больное сердце руин билось прерывисто, но накапливало мощь. Под сенью огромного полуразрушенного здания, бывшего некогда пирамидой, чудом сохранилась изуродованная, не поддающаяся распознаванию статуя. Думаю, человечество никогда не избавится от тяги к нелепому гигантизму.
Нагромождение щебня, образующее природный амфитеатр, горы на заднем плане и край зоны взрыва, стеклянная поверхность с разбегающимися паутиной трещинами - все это напомнило мне о городе в недрах Джомолунгмы и об алтаре тамошнего храма. Порыв ветра швырнул мне в лицо песок и пряный демонский запах. Я поежилась.
Я лежала на животе, заглядывая в чашу из песка и щебня. Ева примостилась под выступом холма. Пыль запорошила ей волосы, придав им оттенок комковатой сметаны вместо льдистого платинового блеска. В рваной одежде, запыленные и запачканные, мы обе были не похожи на себя. Я убрала с лица растрепанные грязные волосы и снова поежилась. Моя нервная система бунтовала, как у наркомана, подсевшего на чилл, угрожая срывом.
«Дыши глубже, Дэнни. Дыши».
Там, среди этого нагромождения, находилось что-то такое, чего не должно было быть. Умирающее солнце кануло за горизонт, над головой мерцали звезды пустыни, земля внизу гудела и вздрагивала, ветер снова переменился. Краски сумерек стекли с небосвода, на смену им пал занавес ночи. Как бывает на природе, где переход от сумерек к ночи не скрадывается уличным освещением, эта перемена произошла быстро, и в тот же миг в центре из ничего возникла стройная фигура с пышной гривой золотых волос.
Разрушенный город съежился.
Ожили и другие тени. Твари, похожие на пауков, щелкали жвалами, натягивая поводки, на которых их удерживали невероятно грациозные фигуры с горящими зеленым, синим и золотым пламенем глазами. Адские псы, крылатые и бескрылые, злобно рычали. Галдели и гомонили на своем наречии бесы, а в самых глубоких тенях светились глаза, которые могли принадлежать только демонам рангом повыше, не желающим себя обнаруживать.
– Анубис!
– выдохнула я и прикрыла рот ладонью.
Ева промолчала, лишь напряглась, как натянутая струна.
– Среднего ранга не так много, а высшего так и вовсе никого, - прозвучало прямо у меня в ухе.
«Велика радость! Все равно это долбаные демоны, а не кто-то еще».
Я высматривала на склоне удобный
«Вон подходящая тропка, Дэнни».
Зародившийся внутри истерический смех был безжалостно подавлен на корню.
– Полагаю, - прошептала я, повернувшись вполоборота, - никакого плана у нас нет.
– Ты веришь в судьбу, Данте?
Прошлое снова сомкнулось с настоящим, туго затянулась петля времени, колесо встало на место. Оставалось только завершить начатое.
– Нет.
Сама не знаю, правда это или нет, но что сказала, то сказала.
Люцифер развернулся, волосы его сияли, как маленькое солнце. Мои руки тряслись. Все тело дрожало. Черная дыра в моем сознании порывалась раскрыться, как цветок, несущий раковые метастазы. Память о том, что со мной сотворили, рвалась на свободу, грозя затопить сознание ужасом, лишить меня рассудка. Мои защитные линии дрожали: прежде чем мне удалось овладеть собой, мощный выброс страха окрасил их в багрово-пурпурный цвет. Извлеченный из ножен Фудошин пел свою боевую песнь, и я вдруг осознала, что стою над склоном и мой силуэт четко вырисовывается на фоне звездного небосклона.
Хрустела и перекатывалась щебенка: я не оглядывалась, но знала, что Ева тоже поднялась и ее яркие глаза светятся за моим плечом.
На миг мое сердце замерло. Это ведь Джафримель должен был стоять там и прикрывать мне спину во время встречи с дьяволом.
«Не важно. Несколько напряженных минут, и все будет не важно».
Мой меч ожил. Клинок полыхал голубым пламенем, руны Девяти Канонов проступали сквозь сталь, раскаленная добела сердцевина пела беззвучный гимн разрушения.
Я сделала четыре шага вперед, разжала пальцы на ножнах, позволив им со стуком упасть на пол, и моя рука сомкнулась вокруг теплой деревянной рукояти ножа.
Люцифер медленно обернулся. Движение было изысканно неспешным - легкое, плавное скольжение всех линий тела. Живое жаркое золото его волос озаряло сиянием все вокруг. Он высоко поднял голову, встретившись с моим взглядом.
То был лик ангела из голографических сериалов, невероятно красивый и при этом запредельно мужественный. На лбу, над изумительными зелеными очами, искрился изумруд. Форма губ и линия рта поражали совершенством. Но под пламенеющими очами залегли тени, и вся эта красота - хоть это ничуть ее не умаляло - выглядела немного потрепанной.
Похоже, дьявол очень устал.
Моя левая щека зудела, под кожей напряглись переплетенные линии кадуцея моей татуировки. Изумруд ожег мне щеку, как лазерное сверло, и отозвался крупной, словно слеза, зеленой искрой.
Наши глаза встретились, и я внутренне отшатнулась: вопль разорвал то пустое пространство в моем сознании, где милосердно молчала магически тренированная память.
Люцифер, одетый в простую тунику и штаны из переливчатого черного шелка, не спешил. Его безупречные черты источали тьму и миазмы ненависти столь интенсивной, что они воспринимались зрительно. Но эта злоба была обращена не на меня: взгляд его скользнул мимо, словно я была неодушевленным предметом, и остановился на Еве.